— Мне ужасно не нравится вспоминать о той ночи, — говорит Макс, какое-то время не глядя вниз на Землю или в космос; вместо этого он не отрывает глаз от Кэрис, под шлемом ее волосы заплетены сзади, маленькая ромашка за ухом слегка увяла.
— Мне тоже.
— Мы оба наговорили друг другу ужасных вещей, когда пришли домой.
— Ну, — уточняет она, — ты наговорил.
— В основном ты меня обвиняла в том, что я тебе изменяю у себя на Воеводе.
Она испускает тяжелый вздох, отчего стекло ее шлема запотевает.
— Я не обвиняла, не совсем.
— Ты это подразумевала.
— В общем-то, я не верю в твою измену.
— И все же ты сказала это. — Он смотрит вниз на свои ботинки, затем снова на нее, с улыбкой. — Видишь? Мы опять ругаемся из-за этого.
— Ты сводишь меня с ума.
— Ты говоришь то, чего на самом деле всерьез не считаешь, просто это кажется тебе правильным.
— Твой блуждающий взгляд сводит меня с ума, — произносит она. — Подожди, что значит: я говорю что-то, потому что это кажется мне правильным?
Макс корчит гримасу.
— Иногда в споре ты настаиваешь на своей правоте, но это вовсе не обязательно работает в нашем случае. Так, по твоему мнению, должны звучать аргументы в споре.
— В самом деле? Я всегда стараюсь сказать именно то, что чувствую в данный момент.
Он смеется, но негромко:
— Да, так ты тоже делаешь.
— Заткнись.
Макс размышляет, как открыть ей простую истину.
— Было очень сложно, когда мы расстались.
Она берет его протянутую руку и сжимает ладонь в серебристой перчатке.
— Да.
— Я на самом деле не хотел, чтобы так случилось. Лю меня накрутил…
— Я знаю. Мы расстались из-за ошибочного ультиматума.
— Да.
— Мы оказались в странной ситуации. — Она размышляет, насколько он может быть правдив с ней. — И ты не хотел покидать Европию в случае, если все станет еще серьезнее.
— Нет. Но если бы я знал…
В этот раз Кэрис действительно отводит глаза, глядя вниз на флекс на своем запястье и ниже, через астероиды, — на Землю.
— Это не твоя вина. Никто из нас не мог знать о том, что произойдет.
Морозным осенним утром сон Кэрис прервал сигнал будильника, объявляющего, что она уже очень опаздывает. Запрыгнув в салон трамвая, девушка почувствовала сильную тошноту и с трудом прислонилась к двери гибрида.
У нее была задержка.
Она пыталась не паниковать, сосредоточившись на своем втором полете в термосферу. Кэрис всем свои нутром понимала, что ее самочувствие связано не с какой-то частью тела; это было нечто инородное, и оно заявляло о себе с энтузиазмом, вызывающим тошноту. Через силу девушка, однако, пережила этот день.
