Она водила ногтями по лицу, разглядывая мох на камнях, обдумывая, что делать и что сказать. Наконец произнесла:
— Что сейчас происходит? Это все?
— Я не хочу, чтобы так было, — сказал Макс тихо. — Мне не хочется тебя терять.
— Ты как-то странно пытаешься меня удержать, Макс.
— У меня нет слов. Может, когда мы станем старше… — Он умолк, инстинктивно понимая, что не стоит поднимать глаза.
— Это все? — повторила вопрос Кэрис.
— Я просто не могу. Не могу. Как мы это оправдаем? Ни у кого из моих друзей такого не было. Ни у кого. — Она что-то пробормотала, и Макс продолжил: — Пожалуйста, не дави на меня этим понятием прошлого поколения по поводу отношений. Речь не об этом. Но то, как меня воспитали…
— Как, Макс?
Он тоже отложил остатки своего сэндвича.
— Я рассказывал тебе о моей семье. Они умирали за то, чтобы основать утопию. Мои бабушки и дедушки, их братья и сестры — мои двоюродные бабушки и дедушки — были первым поколением. Я из семьи основателей, Кэрис. Что тебе в этом не ясно?
Она молчала.
— Таких семей, конечно, много. Но моя… Мы ходили в языковую школу шесть дней в неделю. Моим первым рисунком на холодильник были золотые звезды Европии на синем фоне. Господи, моими первыми словами, похоже, являлась клятва.
После этих слов на лице Кэрис появилась улыбка.
— Мои бабушка и дедушка по отцовской линии изначально попали в утопию из Индии и Испании, по маминой линии — из Швейцарии и Италии. У моей бабушки докторская степень в генетической педиатрии, так же как и у мамы.
Кэрис сидела неподвижно, укрощенная весомостью наследия его семьи, но восхищенная шансом узнать детали, которых она так долго ждала, не решаясь об этом спросить.
— Моя бабушка была в основной группе ученых, утверждавших: исторические данные о фертильности и детородном возрасте основаны на некорректных исследованиях, устаревших статистических показателях из Франции восемнадцатого века. Она провела очередное исследование, установив новые рекомендации по воспитанию детей. Моя семья наконец доказала, что нет ничего плохого в том, чтобы заводить детей в более зрелом возрасте, и таким образом было снято социальное клеймо с позднего деторождения.
— Значит, люди могли перестать говорить «тик-так» и бояться затягивать с этим, — размышляла Кэрис.
— Именно. Что, в свою очередь, привело к инициативе введения Правила пар.
Они сидели рядом, пока Кэрис все это переваривала.
— То есть, когда я дразнилась, что ты действительно веришь…
