— Утопическая, — ответила Лилиана, а гости за столом опять рассмеялись. — Хотя и очень пафосная.
— И мы тоже должны быть такими, — сказал Джон. — Жить свободно, независимо, в постоянно изменяющихся, смешивающихся обществах — тут гордиться можно многим.
— Слушайте, слушайте, — промолвила Лилиана, перед тем как произнести клятву утопии: — Во имя кого ты действуешь?
— Не Бога, не короля или страны, — ответили все. — Во имя кого?
— Во имя себя.
Оливье воспользовался возможностью, чтобы в очередной раз наполнить свой бокал.
— Но это интересно, не правда ли, — сказал он, закрученным потоком наливая Пино Грижио[6], — ведь мы больше говорим не о том, откуда сами, а о том, где побывали.
— В этом прелесть Ротации, — заметил Макс. — Увидеть мир, пожить в разных местах, меняя их каждые три года…
Астрид подалась вперед:
— Я получила свое имя в северном Воеводе, и во время моей шестой Ротации меня снова отправили туда. Это было прекрасно — опять какое-то время пожить в Скандинавии. Но там очень холодно.
Гости рассмеялись.
— В каком самом холодном месте ты жила? — спросил Джон.
— В России, — ответила Лилиана, — В13. Температура в местных отделениях космического агентства часто падала до минус десяти.
Оливье поежился:
— В Ирландии.
Кэрис подняла бровь:
— В Ирландии? Самое холодное место?
— Несерьезно, — хихикнула Астрид. — Я была в этой стране, там совершенно приятный климат.
— Я жил на Воеводе 5 три Ротации назад, и было очень холодно, — настаивал Оливье. — Ты ходила в бар на реке Лиффи, где часто исполняют народную музыку?
Астрид отрицательно покачала головой.
Оливье был непоколебим:
— Поистине фантастическое место. — Глотнув немного вина, он соскользнул со своего стула. — Кэрис, думаю, тебе бы там понравилось. Я как-то пел там песню — классическую, о любви. Сейчас спою ее тебе.
Господи, только не это!
— Слушай, может, не стоит? Макс принес пудинг…
Оливье взял гитару и, пока Кэрис проклинала свою мать за то, что та заставила ее сохранить этот проклятый инструмент, начал бренчать, приближаясь к ней.
О боже, о боже! Она горячо молилась, чтобы он не пел лично для нее. Когда Оливье открыл рот и запел…
— Давай я помогу, — сказал Макс, поднявшись, чтобы забрать тарелки, стоящие перед Кэрис, и мягко протиснувшись между нею и ее поклонником. Окинув взглядом стол, он спросил: — Как насчет десерта?
— Великолепная идея, — отозвалась она.
— Не поможешь ли мне? — продолжал он, в то время как Оливье яростно бренчал на гитаре за ними.
