— Сняли, — пробормотал Костя, озираясь вокруг. Вора видно не было. Был запах, запах хорошего ломового плана. Дурь чистой воды.
Костя встал, поплевал на ладони, — провел по гимнастерке и бриджам: липнет к хэбэ всякая парша, матрац драный, надо у молодых поменять. Потом опомнился: какой матрац? Завтра домой!
Что-то уж очень скоро напился он у Валерки на КПП. Программу «Время» хорошо помнит, «Братья Карамазовы» уже пошли затуманенные, а конец и вовсе смазался. Где цыгане начали петь, плясать. Только вот почему там цыгане? У Достоевского евреи Мите Карамазову играли перед арестом. Это Костя помнил точно. Еще удивлялся, когда читал…
Казарма храпела.
Запах плана шел из Богданова угла, пробиваясь сквозь казарменную вонь. А перешибить ее нелегко: две с лишним сотни сапог и, соответственно, портянок.
Костя достал сигарету и долго прикуривал в надежде, что Женька заметит.
И тот заметил, свистнул тихонько: — Ко-отик!..
Плановые были в сборе. Женька, Миша Попов, Коля Белошицкий, Эдик Штайц и незнакомый парень в накинутом бушлате. Надвинутая фуражка закрывала его лицо. Парень сидел возле Женьки. На тумбочке в консервной банке горела свечка.
— Сколько времени, Котик? — улыбнулся Женька и протянул Косте часы. — Снимать надо на ночь. Не дома. Когда отвальную?
— Перед поездом. — Костя застегнул часы.
— Ты фосфор-то стери с циферблата, — посоветовал Коля Белошицкий. — Вредно для здоровья.
— Богдан, — простонал Миша Попов, — ну мурыжь, кайф проходит.
— Садись, Москва. — Эдик Штайц подвинулся.
Женька нацепил на хрупкий кончик стеклянного челима новый косяк, подлил в челим вина из кружки, стал раскуривать.
— Ты от Танюшки как добрался? — с подсвистом спросил он Костю.
— Марик Мильготин подвез.
— От какой Танюшки? — проворковал парень в фуражке. Знакомым женским голосом.
— Люся? — Костя смешался. — Вы?
— На, дембель! — Женька протянул ему раскочегаренный челим. — На посошок. Все сделали?
Костя осторожно потянул в себя замечательный дым. Челим уютно забулькал.
— Почти. К утру кончим — и отвал.
— А нас до майских, наверное, не выпустят. Ты адрес мой не потерял питерский?
Костя проверил в записной книжке: на месте.
— Колесико не желаешь? — Коля Белошицкий достал кармана таблетку.
Костя помотал головой.
— По люксу пойдет.
— Дай! — рыпнулся за таблеткой Эдик Штайц.
— Тебе звездюлей надо, а не колесико! — мрачно изрек Миша. Он уже неделю дулся на Эдика: послал его к знакомой аптекарше за каликами, а Эдик не тех таблеток накупил, нажрался и полдня стройбату покоя не давал — бегал ото всех в одном сапоге и орал, змея.
