Каждая из вышеуказанных теорий имеет свои опасности и иллюзии, но самая большая опасность заключается в том, что военная школа не может понять искренности штатской, а «лавочники» не понимают, что «военными» руководят совершенно другие представления о способах и целях переговоров. Первые слишком верят в способность силы запугивать, а вторые — в способность кредита порождать доверие. «Лавочники» желают внушить доверие, а «военные» — страх. Разница в концепциях создает пренебрежение и подозрение у одних, возмущение — у других.
По тому вниманию, которое я уделил этим двум противоположным тенденциям, можно заметить, что я считаю, что развитие дипломатической теории больше зависело и зависит от противопоставления воображения разуму, романтики — здравому смыслу, героического — меркантильному, чем от каких-то определенных стандартов моральных ценностей. В обеих тенденциях мы видим и идеализм, и реализм. Их действительно разделяет то, что первая представляет собой, главным образом, динамическую теорию, а вторая — статическую. Первая требует движения, вторая — покоя.
Глава третья
Переход от старой дипломатии к новой
I
Все порядочные люди говорят о «старой дипломатии» и о ее пользующейся плохой славой подруге «тайной дипломатии» в тоне морального негодования. Предполагается, что около 1918 г. дипломатия узрела свет, была обращена и спаслась и что с тех пор она стала совершенно другим существом.
В действительности можно заметить глубокую разницу между дипломатией XVII или XVIII века и нынешней. Было бы, однако, ошибкой считать, что существует полная противоположность между «тьмой» прошлого и «светом» настоящего. Здесь не было внезапного обращения и возникновения совершенно противоположных принципов или методов, — произошло постепенное приспособление искусства переговоров к переменам в политических условиях.
Жюль Камбон (один из наиболее образованных профессиональных дипломатов) даже утверждал, что разница между старой и новой дипломатией — это только широко распространенная иллюзия.
Он пишет:
«Говорить о старой и новой дипломатии — это значит устанавливать различие при отсутствии разницы. Только внешний вид или, если вам угодно, внешняя окраска дипломатии меняется. Существо остается неизменным, во-первых, потому, что человеческая природа не меняется, во-вторых, потому, что существует только один путь к разрешению международных разногласий, и, наконец, потому, что наиболее убедительный метод, находящийся в распоряжении правительства, это — слово честного человека».
