Размышления о войне и о книге В. Суворова «Ледокол» | страница 66

Подписание пакта Молотова – Риббентропа, август 1939 г.

Встреча Молотова с Гитлером в Берлине, 1940 г.

Дружеские рукопожатия Сталина и Риббентропа после подписания пакта, август 1939 г.

Вторжение гитлеровцев в Польшу, 1939 г. Современный обелиск, посвящённый этому событию.

«В мае – июне 1941 года в Генеральном штабе побывали многие (если не все) командующие и начальники штабов перебрасываемых на запад войсковых соединений, получив какие-то до сих пор неизвестные указания. Довольно частыми “гостями” в кабинете Сталина были руководители Наркомата обороны Тимошенко и Жуков» [Захаров, 1989, с. 260]. А теперь вернёмся в самый знаменательный день, 21 июня 1941 года, и виртуально побываем в кремлёвском кабинете Сталина. Там в узком кругу его соратников решался самый главный вопрос – о принятии неотложных мер ввиду германского нападения, а значит и о судьбе всей страны в начинающейся войне с самым сильным и грозным противником. Рассмотрим этот рабочий день Сталина во всех подробностях, каковым он остался в документах и воспоминаниях свидетелей того дня.

Удалось ли немцам сохранить втайне от советского правительства новую дату начала войны? Нет, руководство страны и Красной армии прекрасно знало о готовящемся на 22 июня 1941 года нападении фашистской Германии и о высказываниях Тимошенко и Жукова о принятии мер по отражению нападения немцев. Но нужно ли было Сталину и руководству Красной армии принимать упреждающие меры к противнику, готовому совершить нападение? И, как это не прозвучит странно, Сталин, советское правительство и высшее руководство Красной армии, будто намеренно ожидали 22 июня 1941 года на вторжение войск вермахта на свою территорию, чтобы в глазах мирового сообщества выглядеть не агрессором, а страной, подвергшейся нападению. И первым такую версию выдвинул адмирал флота Советского Союза Н. Г. Кузнецов. Очень даже спорная версия, на первый взгляд, вроде бы лишённая здравого смысла. Возможно, весь его планируемый замысел по нападению на Германию и строился на внезапности нанесения мощного удара, к тому же Англия и США постоянно его подталкивали и поддерживали в этом, а он сомневался в их искренности и, как затаившийся охотник, всё выжидал лучшего момента для нападения на Германию и дождался. «Прибыв после начала боевых действий в Кремль за получением указаний, Н. Г. Кузнецов удивился царившей в нём безмятежности. В Кремле было так же спокойно, как в обычный выходной день. Видимо, происходит какое-нибудь совещание и где-нибудь в другом месте. Но что совещаться, когда война налицо, и если её не ожидали, то следовало хоть теперь со всей энергией организовать отражение врага. Что происходило в этот момент на самом деле, я рассказывать не берусь, но как нарком ВМФ по-прежнему никуда не вызывался и никаких указаний не получал»