. Здесь вот что любопытно: ведь Мерецков – бывший начальник Генерального штаба, и Сталин ему доверял, а о запланированном якобы нападении СССР на Германию летом 1941 года ни словом не обмолвился. Ведь ни слова даже о подготовке к большой войне с Германией не сказал. Странно. При этом следует сказать, что резкое изменение позиции Сталина по вопросу о возможных сроках начала войны произошло после 6 апреля 1941 года в результате нападения немцев на Югославию. После чего позиция Сталина по этому вопросу постоянно смещалась к возникновению войны с Германией в 1941 году, но в сроках её начала он просчитался, потому и совершил ряд непоправимых ошибок для её неудачного начала.
О последнем месяце перед войной и принимаемых Сталиным решениях хочется поразмышлять подробнее на следующих страницах этой книги. В июне 1941 года по всем признакам неумолимо приближалась роковая дата начала Великой Отечественной войны. И тем удивительнее, какие значительные события происходили в этом месяце. Судите сами: 13 июня в средствах массовой информации СССР выходит уже известное нам сообщение ТАСС. А ещё 14 мая Гитлер пишет успокаивающее письмо Сталину о своём якобы миролюбии к СССР и просит его не обращать серьёзного внимания на возможные приграничные провокации со стороны его военных. Надо признать, тон его письма довольно убедительный, миролюбивый и дружеский. Хорошо известно, что Гитлер был превосходным оратором и обладал огромной силой убеждения в своих речах, как на собеседников, так и на массовую аудиторию. Лучше всего об этом сказал в своих мемуарах «Воспоминания солдата» родоначальник танковых войск Германии Гейнц Гудериан, незадолго до окончания войны он был начальником Генерального штаба вермахта: «Гитлер – в высшей степени умный человек, он обладал исключительной памятью, особенно на исторические даты. ‹…› Гитлер обладал необыкновенным ораторским талантом; он умел убеждать не только народные массы, но и образованных людей. В своих речах он исключительно умело подделывался под образ мышления своих слушателей. Перед промышленниками он говорил иначе, чем перед солдатами, перед национал-социалистами по-другому, чем перед скептиками, перед гауляйтерами иначе, чем перед мелкими чиновниками. Самым выдающимся его качеством была его огромная сила воли, которая притягивала к нему людей. Эта сила воли проявлялась столь внушительно, что действовала на некоторых людей почти гипнотически. Я сам лично часто переживал такие минуты»
