– Коллекционеры? Одного я немного знаю, кажется, Юлием зовут, – припомнил Вальтер.
– А вы не знаете такого коллекционера – Арчибальда? – спросила Ма.
В ответ Вальтер лишь рассмеялся.
– Так это он и есть – Юлик. Вообще-то те, кто его знают, называют правильно по имени-отчеству – Юлием Елисеевичем. Но какая-то дама, жена одного из коллекционеров, однажды, пытаясь вспомнить в разговоре его имя, сказала: «Ну, тот самый! Такой плейбой печального образа!». И добавила, «Кажется, его зовут классическим рыцарским именем – Арчибальд». Так и осталось среди «своих» – Арчибальд. Потом это стало известно в узком кругу коллекционеров. Но как это до вас дошло?
– По радио в сарафане! – попробовала отшутиться Ма. Вальтер засмеялся, оценив шутку. – Сарафанное радио! Кстати, частоту не подскажете – давненько я его не слушал?
* * *
Коллекционер раритетов и антиквариата Юлий, широко известный в узких кругах как «Арчибальд», на самом деле оказался человеком совсем не рыцарского, наоборот, невысокого роста. Худощавый, очень подвижный, таких иногда называют «вертлявый», темные волосы с проседью коротко стрижены. При этом у него был острый взгляд, в разговоре он молниеносно цеплялся за то, что ему интересно и нужно в данный момент.
– Да, действительно, дядя воевал в Китае в 1945 году, но окончательно вернулся в Москву только в 1947 году, – рассказывал Юлий. – Сабля, или меч японский у него были подарочные. Моя тетка – его вдова, говорила, что он привез его из Манчжурии и это был подарок очень важного сановника. А она была дама весьма серьезная – каково быть нашим нелегалом в тридцатые года в фашистской Германии?! Так что верить ей можно.
Сам Юлий своего дядю не видел, поскольку родился в 1955 году, когда его родители, наконец, решились завести ребенка. Полковник Рудольф Соболевский умер в 1956 году, рак сжег его за пару месяцев.
Так что о дяде он знал преимущественно из семейных рассказов, а они, естественно, были неполными. Разве что «тетя Ира» с ним разговаривала почти обо всем на свете уже в конце восьмидесятых, но больше рассказывала о своей жизни, в том числе и нелегальной. А вот тот самый японский меч в красивых ножнах с ткаными золотыми орхидеями на шнурах, висел у нее в спальне на стене. И она упоминала, что этот меч был подарен дяде одним очень знатным китайским военным, делая вид, что забыла его имя. И непременно добавляла, что, к счастью, крови на нем не было.
Юлий говорил не спеша, показывая, что у него такая манера разговора. На самом деле, жизнь научила его взвешивать каждое слово и быть весьма осторожным в высказываниях. Он хорошо помнил шутку отца, ходившую на московском «сарафанном радио» в пятидесятых-шестидесятых годах: «Слово не воробей, поймают – вылетишь!».
