Милый мальчик, ты так весел, так светла твоя улыбка,
Не проси об этом счастье, отравляющем миры,
Ты не знаешь, ты не знаешь, что такое эта скрипка,
Что такое темный ужас начинателя игры!
Тот, кто взял ее однажды в повелительные руки,
У того исчез навеки безмятежный свет очей,
Духи ада любят слушать эти царственные звуки,
Бродят бешеные волки по дороге скрипачей.
Николай Гумилёв
Эта история произошла в маленькой белорусской деревне в пятидесяти верстах от Могилёва. Поведала мне её древняя подслеповатая бабуля, что живёт одна в старой покосившейся хате.
Серый рассвет вставал над селом. Солнечные лучи едва процеживались сквозь потемневшую вату кучевых облаков, высвечивая пыльную улицу, насторожённо молчаливые дома. Подул ветер и швырнул в лицо Ефросинье пригоршню сухих листьев. «Наверное, дождь будет, – подумала, взглянув на небо, – да и пора, и так осень задержалась нынче, теплом балует. В прошлом году в это время уже снежком тянула». Ефросинья поправила сбившийся платок, подняла на плечо коромысло и заторопилась к колодцу-журавлю, издалека заметному в конце улицы.
Подняла уже второе ведро, когда её окликнули:
– Фрося, здравствуй! Давненько с тобой не виделись.
– А, Матрёна, здравствуй. Да, давненько. Так время сейчас такое – сосед на соседа с опаской поглядывает.
– Ну, мы-то с тобой небось с детства друг дружку знаем. Чего нам скрывать? Моего и твоего в армию забрали, самим детишек поднимать приходится.
– Мои-то ребята спрашивают всё время: «Мама, когда в школу пойдём?», а я говорю – не будет пока школы.
– И то верно. Кто это школу будет открывать, немцы, что ли? Не трогали бы, и то ладно. Слышала, партизаны в лесу появились? – Матрёна наклонила голову к Ефросинье. – Говорят, что немцев бьют почём зря.
– Да слышала я.
– Третьего дня Магду повстречала, вот она и рассказала.
– Соседка у нас… нынче лучше не иметь таких. Ейный, Микола, теперь в полицаях.
– Мужик у Магды давно сгинул, так она из города какого-то привечает, говорит, что у немцев работает, у самого бургомистра в помощниках. А ещё сказала, – Матрёна оглянулась по сторонам, хотя поблизости никого не было, – что евреев отовсюду сгоняют в Могилёв. Поубежало много, вот сейчас ловят.
– Так у нас в селе нет же их, – удивилась Ефросинья.
– Приказ вышел, чтобы евреев, если кто увидит, немедленно выдавать властям. За это вознаграждение хорошее. А если кто спрячет, дом сожгут, а самого и расстрелять могут.
