Я хотел было ответить ему, но рядом никого уже не было. И по всей длине платформы не просматривалась его чуть мешковатая фигура. Что это? Не всё, что кажется, истина, и не всё истина, как может показаться. Так, наверное, сказал бы мой недавний собеседник? Попутчик? Да и был ли он вообще? А если был, то не упустил ли я что-то важное, не спросив его об этом? Возможно, самое важное в своей жизни? Или это был мой «ангел-хранитель», которого я почувствовал, но так и не смог узнать, и теперь я остался совершенно один, уязвимый для всех напастей мира? Открытый, не защищённый невидимым крылом? Или это накопленная усталость играет с моим сознанием, окуная в мистический бред? Но ведь даже если мне всё это померещилось, привиделось, приснилось, теряет свой пронизывающий душу смысл.
Нет… Нет… Нет!!! Я не говорил сам с собой. Я ведь и сейчас ощущаю прикосновение его ладони к своему плечу. И главное, его тихий, словно дуновение ветерка, голос:
– Главное, не теряй веру…
К платформе на полном ходу приближалась долгожданная электричка.
А быть может, сама Судьба распахнула двери в вагон надежды и приглашает меня в новое путешествие по дороге жизни.
Главное, не терять веру!
Рояль стоял в комнате. Обычный, чёрного цвета. Рояль, так уж сложилось по конструкции, занимал слишком много места в стандартной квартире. Впрочем, он никому не мешал. Ни мебели, ни чему-то иному. У левой стенки стояли лишь ящики с неразобранными книгами и какие-то тюфяки и баулы. Немного. Так что рояль не мешал. Он, казалось, жил своей самодостаточной жизнью. В своём параллельном мире. Уже давно никто не обнажал его клавиши. Нежно не ласкал подушечками пальцев. Но не будем касаться эротических струн одинокого инструмента. Каждый имеет право на личное, скрытое, индивидуально-интимное.
Комната, где стоял рояль, не открывалась примерно с полгода. Хозяева уехали искать лучшей доли в далёкие страны, а в соседней комнате и прилегающем к ней пространстве проживала их дальняя родственница, но ключа от запертой комнаты у неё не было, и комната стояла запертой. Но когда смолкали уставшие за день звуки, когда солнце, окрашиваясь румяным багрянцем, зависало в зените, из незашторенного окна запертой комнаты на улицу проникал приглушённый свет и оживала каким-то невероятным образом музыка.
Она словно лилась сквозь стекло, просачиваясь сквозь стены дома на волю. Оседала на листьях деревьев, и казалось, что каждый их осторожный шорох наполнен музыкой. Негромкой, доступной лишь тем, кому дано услышать её, несмотря на усталость погасшего дня. И тогда этот случайный прохожий останавливался, недоумённо оглядываясь по сторонам, а затем каким-то запредельным чутьём устремлял свой взгляд в направлении нужного окна, за которым… Впрочем, вскоре прохожий, как бы очнувшись от наваждения, спешил по своим делам дальше, а музыка, ещё долго сопровождая, звучала в нём.
