– А давно он у вас? – заволновался Фроим.
– Поди уж месяцев семь будет. С Крещенья, – ответила дородная и вдруг подозрительно прищурилась. – А что это вы, чоловиче, всё выпрашуете и выпрашуете? Может, знаете Сергуньку? Или того хуже – из органов будете и вора шукаете?
Фроим засмеялся, махнул рукой и оборвал разговор. Ни в чём он не был уверен, чего же зря людей волновать! Купил глечик густой, как масло, сметаны, сторговал у какой-то бабки туфли – в подарок сестре, глянул на криво прибитую к зданию станции вывеску «Вапнярка» и вернулся в вагон. И всю оставшуюся дорогу до Кривого Рога думал: Сенька ли это Пайкин, племянник его родной, или просто похожий на него парень? Да и откуда Сеньке ни с того ни с сего вдруг оказаться на станции Вапнярка, в приймах у какой-то Аньки Коцюбы, когда у него есть родители и куча родственников, которые до сих пор в его гибель не верят!
К вечеру Фроим, так и не придумав ответа, вышел на станции Долгинцево, а оттуда на попутной телеге в полчаса добрался до дома Пайкиных на улице Глинки. После слёз, объятий и вопросов о самочувствии уселись за стол.
– Помянем сына нашего, Сенечку, – сказал Бенцион. – Его одного нет за этим столом. Все с войны вернулись. – И вытер ладонью выступившие слёзы.
Соня, как наседка, защищающая своих цыплят, набросилась на мужа:
– Сколько раз тебе говорила, Беня, не смей его поминать! Чует материнское сердце, живой он. Зол мир зан фар им![1]
– Правильно, Соня! – поддержал её Фроим. – Никого не слушай, верь только своему сердцу.
Плохо, видно, он знал свою сестру. Та вспыхнула, сузила глаза.
– Что это ты, Фроимкэ, вдруг так заговорил? Не споришь со мной… Или знаешь что-то о Сенечке? Рассказывай! – Соня резко поставила рюмку на стол. На скатерти расплылось бордовое пятно.
– Да нет, это я так, – Фроим уже не знал, как отвертеться. – Просто слышал много разных случаев… Всякое бывает… Запишут человека в покойники, а он – раз! – и вдруг домой заявляется.
А после обеда Фроим отозвал в сторонку Бенциона с Яковом – вроде бы подымить на веранде – и рассказал им обо всём, что видел на станции Вапнярка.
– Говоришь, у того парня руки не было? – тревожно спросил Бенцион. – Получается, что в том госпитале у Сени руку отняли.
– Но вся штука вот в чём: нет у меня уверенности, что это Сенька, – понизив голос, чтобы его не услышали остальные Пайкины, проговорил Фроим. – Вроде похож, а вроде – не похож.
– Так проверить надо! – крикнул Яков. – Поехать и проверить!
