— Ты о чем? — спросил он, внимательно рассматривая меня.
— Хочу заплатить за свой обед.
Быстров немного помолчал, потом начал смеяться, увлекая меня за собой к выходу. — Какая же ты странная, Катенька. Неужели ты считаешь, что я позволю тебе сделать это? Кем же я тогда буду?
Пожав плечами, я хмыкнула, дескать, мол, как хочешь. Мое дело предложить, твое дело отказаться. От метро до моего дома мы пошли пешком. На улице уже стемнело, вокруг горели фонари, шныряли немногочисленные прохожие и, сверкая фарами, проезжали машины. Было не холодно, поэтому я сняла с головы капюшон, и теперь чувствовала, как легкий ветерок развивает мои волосы.
— Скажи, Катюша, а что ты теперь собираешься делать после развода? — задумчиво глядя на меня, спросил спутник. — Перепиской ты наелась. Как думаешь личную жизнь устраивать?
Я усмехнулась, размышляя над его вопросом.
— Заберу Леночку после сессии, устрою ее в садик, и будем мы с ней жить вдвоем, да еще Лари с нами. Мечта! Никто не указывает, не ноет, не требует играть по его правилам, — я посмотрела на собеседника и тихо добавила. — Не для того я добивалась развода, чтобы снова вляпаться в ту же историю.
— Вот как? — Валя стал серьезным. — Значит, ты, Катя, отныне получила статус мужененавистницы?
— Что-то вроде, — честно призналась я.
— А как насчет теплых и нежных чувств, которые иногда посещают человеческие сердца?
— Мои чувства перекрыты, — гордо сообщила я, не сводя с лица парня испытующего взора. — А почему это так тебя интересует?
Он усмехнулся, похлопав меня по руке, которая была продета через его локоть.
— Просто мне небезразлично твое будущее, Катенька. Я за эти дни к тебе привязался, и мне хочется, чтобы ты была счастлива.
— Спасибо, — улыбаясь, ответила я. — Иметь такого друга, как ты, уже большое счастье.
— Льстишь?
— Ни капельки!
Мне нравился этот парень. И, как не пыталась я увильнуть от подобного признания, с ним пришлось все-таки смириться. Быстров был симпатичный, смелый, умный, отважный, благородный, решительный, вежливый, добрый, талантливый, честный, добродушный и очень, очень, очень обаятельный! Я вообще не находила в нем недостатков, хотя, если честно, я и не старалась этого делать.
Мы почти дошли до моей двеннадцатиэтажки, как вдруг раздался чей-то протяжный голос, делавший ударение на конец каждого предложения:
— Эй, парочка?! Не найдется ли закурить?
Валентин обернулся, чуть-чуть отстранив меня рукой.
— Нет, — спокойно ответил он. — Сигареты закончились.
