Дальше Каруля становится настоящей Карулей, знакомой нам по многим описаниям. По всему пути, метко прозванному о. X. «московской улицей», протянуты цепи. Без них ходить здесь было бы довольно опасно и под силу, наверно, только опытным альпинистам. По цепям же может пройти любой, и пишущие «всякие ужасы», мягко говоря, преувеличивают. Упасть можно, только выпустив цепь из рук. Тем не менее хозяин кельи, в которую сейчас нас привел «проспект», монах Пахомий, окончил свой земной путь именно таким образом — тело его выловили из моря. Что случилось, разумеется, никому не известно. Было это лет двадцать назад, и, видимо, с тех пор келья эта стоит пустая. Кажется, что нет ни одного уголка в этой келье, которого бы не коснулось разрушение. Говорят, что «время — лучший лекарь», но оно и лучший разрушитель. Каруля, опустевшая в период упадка афонского монашества в XX веке, сегодня постепенно заполняется монахами и ищущими монашеского жития. Может, когда-нибудь мы встретим насельника кельи Рождества Христова.
«Московская улица» приводит нас в келью серба — схимонаха С., ставшего нашим хорошим знакомым. Вот большой сербский флаг — сразу видно, что славная история славянских народов здесь пользуется почитанием. Не так давно здесь подвизался датчанин — иеромонах Антоний, составитель редкой по содержанию книги «Жизнеописания афонских подвижников благочестия XIX века». Тот, кто считает, что времена великих подвижников прошли, может прочитать в этой книге жития иеросхимонаха Арсения, Хаджи-Георгия, Пахомия-серба и других, по своим подвигам ничем не уступающих древним афонцам. Так что дело не в том, что времена не те, а в том, что мы-то сами давно другие!
Да что там Афон и прошлое столетие! Откроем книгу инока Всеволода (Филипьева). «Когда в Словакии была установлена советская власть, — говорится в ней, — ему (иеромонаху Савве, бывшему насельнику Джорданвилльского монастыря) пришлось принять на себя подвиг юродства. В течение трех месяцев он ничего не вкушал, кроме Святых Таин, которые потреблял после литургии ежедневно. Потом он ослабил пост, но все равно в последние три года своей жизни не ел даже хлеба и не пил чая, а питался только несоленой вареной картошкой, да и то не ежедневно, а через каждые пять дней». Так что философствование о современном слабом человеке — это лукавство, которое делает нас жителями мирских угодий, участь которых — тление, а не насельниками, пусть будущими, вечных небесных обителей.
