– Так, барышни, что это за митинг бизнес-бедноты? Или вы хотите продвинуться на рынок труда?! Извольте: по первому вашему желанию он весь будет вашим.
Официантки хлопали глазами.
– А Федору передайте, так, для информации, когда его встретите, что я не живу с этой журналисткой, что мы расстались, – он почти закрыл дверь, но потом, снова выглянув, железобетонным голосом добавил:
– И еще передайте Федору, что он с сегодняшнего дня уволен.
– Передадим, – совершенно оторопев, пролепетали девчонки.
– И Андрея Васильевича ко мне позовите, срочно, – дав все указания, Малов захлопнул дверь.
В ресторане воцарилась гробовая тишина, потому что Лизка, во избежание распространения хозяйского гнева и на нее, успела выключить плаксивый шансон.
– Да, вот как все получается, – проговорил бармен Костя, нарушив общее молчание.
– Ничего, все образуется, – сказала Ленка, – Антон Сергеевич отходчивый, он сможет простить Федьку. Просто у него сейчас проблемы, вот он и бесится. И мы можем его понять.
– По-моему, это несерьезно. Подумаешь, москвичка фортель выкинула, а он из-за этого лучшего официанта увольнять собирается? – фыркнул Костя. – Да мало ли что случается, Антон разберется со своей половиной, а Федька другую работу найдет: к конкурентам уйдет, такие везде пригождаются. А для ресторана-то убыток…
Антон не слышал продолжения этого несодержательного разговора. Он сидел в своем кабинете, обхватив голову руками: «Ах, Полина-Полина, что же ты наделала? Зачем же ты так со мной?…»
Именно в таком близком к помешательству состоянии и застал Малова подполковник Бодров, вызванный в кабинет владельца ресторана.
– Здравствуйте, Антон Сергеевич! Что-то случилось? – поинтересовался Бодров.
Малов жестом пригласил его присесть и без всяких предисловий начал озвучивать то, что постоянно вертелось у него в голове:
– Понимаете, Андрей Васильевич, – говорил он, – самое страшное во всей этой истории, то есть то, что больше всего меня расстроило – то, что она сделала это исподтишка. Она знала, что я безгранично доверяю ей, и цинично этим воспользовалась.
Бодров не мог вслух признаться, что не совсем догоняет, о чем говорит шеф, поэтому счел за благо произнести что-то нейтральное:
– Понимаю, Антон Сергеевич, я вас понимаю…
– Нет, не понимаете, потому что я и сам ничего не понимаю, – Малов резко поднялся с кресла и стал шагать по кабинету.
Бодров решился задать вопрос, который помог бы остановить, как ему показалось, надвигающуюся истерику.
