— Непременно! — кивнул я. — Если раздобуду.
— В комитете комсомола попроси! — посоветовала Маша. — Помогут.
Я хлопнул себя по лбу — точно! В этом времени люди читают много и жадно. Спрос на книги и периодику бешенный. Бумаги не хватает, поэтому тиражи лимитируют. На «Правду» это, конечно, не распространяется, как и на «Советскую Белоруссию». А вот литературные журналы — в лимите. С началом подписки на почте выстраиваются очереди. Многим не достается. Что журналы? В том времени я работал в ведомственной газете белорусского МВД. Тираж — 400 тысяч экземпляров при жестком лимитировании. Обычному гражданину выписать газету не светило — только сотрудникам МВД и их помощникам. Так ради подписки люди в дружину записывались. Комитет комсомола — орган идеологический. С «Союзпечатью» наверняка сотрудничает.
— Ты умница, Маша! — сказал я прочувственно. — Дай поцелую!
— Но, но! — взволновалась Лиля.
— Не пыли! — отмахнулась Маша. — Не уведу я твоего жениха. Даже если б и захотела.
Она залепила мне жаркий поцелуй. Коля захохотал, Лиля надулась. Впрочем, ненадолго. В знак примирения мы с ней расцеловались, причем, Коля с Машей в этом момент скандировали: «Горько!» Репетировали, словом. Душевно посидели…
В комитете комсомола новостью восхитились и обещали помочь. Не каждый день работников завода печатают в союзном журнале! Даже не каждый год. В комитете вообще не смогли вспомнить прецедента. С меня взяли обещание выступить перед читателями в заводской библиотеке, я согласился. А что, приятно.
В конце ноября вышел журнал. Текст повести практически не правили. Имелась моя фотография. Я подрядил на съемку фотокора из заводской многотиражки, заплатив три рубля. Присутствовала кратенькая биография. О медали упомянули. В своем времени я ее стеснялся. Все было не так, как написали в представлении. Шевко, действительно, уронил гранату под ноги. Но это был мой косяк — не сумел научить молодого. И спасал я не его — себя. Отшвырнув гранату ногой, сбил с ног пацана и шлепнулся рядом. Собой я его не накрывал, просто оказался к взрыву ближе. Шевко не задело, чему я очень радовался. За его смерть или тяжелое ранение с меня бы спросили. Самого меня слегка поцарапало. РГД-5 — граната слабенькая, так, поверху осколками задело. На учениях присутствовал генерал из Москвы, это он приказал раздуть подвиг. Во-первых, это свидетельствовало о моральном духе личного состава. Во-вторых, показывало выучку младших командиров. Командир части был только «за». Он пролетал мимо наказания и становился воспитателем героев.
