- Можем ехать домой, больше нечем сдачу давать!
- Ты что, свихнулся?! - задрожал Кризас.
Хвать за карман Аршина, а там пусто! Цап за кошелёк, а в нём последний грош остался, который ещё Шарик заработал. И тот ломаный.
Сидят сын с отцом посреди рынка и, как быть, не знают. Тут, на счастье, повстречался им колхозный садовник. Целый грузовик ягод привёз. Он им десятку одолжил. И пятачок на табачок прибавил. Кризас деньги сыну передал и строго-настрого приказал ему:
- Сиди, никуда не отлучайся, карауль лошадь, а я похожу по базару - авось у кого-нибудь ещё рубль стрельну.
Сидит Аршин на телеге, свесив ноги, и голубей считает.
Двадцать два голубя и одного воробья поблизости насчитал. Поскучал И снова пересчитывать начал.
Идут мимо городские мальчишки, видят: не то пацан, не то мужик на телеге сидит; не то в сукно, не то в кожу бычью одет; не то шапку, не то старый мех в руках мнёт, сам ногами болтает и губами шевелит. Голубей считает.
- Эй, детина, тебе кто позволил наших голубей считать? - привязались они к Аршину. Пристали как банный лист.
- А что, нельзя?
- Ясное дело. Плати штраф - по рублю за птицу!
Струхнувший Аршин оправдывается:
- Да я всего десяток и насчитал! Не успел больше.
- Наше дело маленькое, выкладывай десять рублей.- Рады мальчишки, что глупей себя нашли.
Заплатил Аршин десятку и ещё за воробья пятак отдал. А когда отец вернулся, с гордостью доложил ему:
- Ловко я городских провёл, как маленьких надул! Оказывается, на базаре нельзя голубей считать. Их двадцать два тут было, а я всего за десять мальчишкам уплатил. С тем и ушли, дурачьё!
Отец даже ругать-бранить его не в силах. Лёг на телегу, голову рядном накрыл и велел сыну побыстрее домой гнать, пока Аршин и лошадь не проворонил. Да телегу колхозную не проморгал.
Аршин запряг мерина, покрутил вожжами и тронулся в путь: без товаров, без денег и без всякой надежды миллионщиком заделаться. Не солоно хлебавши.
За городом увидел море и решил парень хоть водицей даровой попользоваться. Завёл саврасого на мелководье и стоит посвистывает. Ждёт, чтобы напилась лошадка.
Мерин уткнул морду в море, солёной воды хватил и чуть не взбесился: головой машет, удила грызёт, ногами бьёт. Как будто его овсом кормили.
Ничего не понимая, Аршин нагнулся, зачерпнул пригоршней, хлебнул и едва не подавился. До того невкусная вода.
- Оттого ты и большое такое, что никто из тебя пить не может! - сказал Аршин морю и прочь поехал. Домой, похлёбку есть.
