Женщина за кустом вскрикнула и упала, как если бы очередь из автомата была выпущена по ней…
Гул на дороге постепенно затихал, немцы уходили все дальше. Старая Александра выползла из-за сарая, кликнув Кольку и Лидку.
Они слышали выстрел и крик Катерины. Подбежав к кусту смородины, увидели распластанное тело. В одной руке была зажата ветка смородины, вторая рука вытянулась по направлению к простреленной двери, за которой в сенях висела колыбель.
Лидка громко заголосила, Колька грязными кулаками тер глаза. Александра присела возле Катерины и стала ее ощупывать.
– Замолчите! – прикрикнула на детей. – Она не убита… и даже не ранена, слава тебе, Господи! Немец-то в дверь стрелял, а не в нее!
Александра осенила себя крестом и распорядилась:
– Колька, достань холодной воды из колодца, она в обмороке.
Пока Колька доставал воду из колодца, Лидка опасливо коснулась руки сестры и спросила мать:
– Мама, а почему она в обмороке?
– От страха, – ответила Александра и, вздохнув, добавила:
– А больше от горя.
Колька поднес ведро. Лидка набирала ладонями воду и обрызгивала Катерину всю с ног до головы.
Сначала дрогнули веки, один раз, второй, потом Катерина открыла глаза. Увидев, что дочь пришла в себя, Александра обратилась к младшей:
– Ты, Лидка, протирай ее водичкой, вот, возьми мой фартук, кончик намочи и протирай виски, грудь. А ты, Николай, иди за мной!
Александра с младшим сыном подошла к двери. Осмотрели дыры от пуль, которые были на одном уровне с колыбелью.
Прислушались. В сенях было тихо. Осторожно вынув палку и сняв крючок с петли, Александра тихо открыла дверь. Колька испуганно прятался за спиной матери.
Переступив порог, женщина застыла. Хоть колыбель была у стенки, зоркий глаз женщины увидел круглое отверстие от пули. Края ивовых прутьев почернели.
Подняв руки ко рту, женщина простонала:
– Господи, чем этот младенец перед Тобой провинился?!
Обернувшись к младшему, приказала:
– Возьми лопату, иди на огород. Там, возле грядки с луком, есть пустое место. Выкопай могилку, да не очень большую, копай по размеру колыбельки. Так с колыбелькой и схороним, только одеяльцем обмотаем. Пусть колыбель тоже схоронится, чтобы Катьке душу не рвала.
Перекрестилась и про себя добавила:
– Придет, даст Бог, лучшее время, потом перезахороним.
С этими словами Александра повернулась и пошла к Катерине. Та уже сидела. К ней постепенно возвращалось сознание. Как только ее глаза стали осмысленными, она взялась обеими руками за грудь и вскричала:
