Ксения с посеревшим лицом, близко подошла к матери с сестрой и монотонно, будто читала по слогам, произнесла:
– Это Алешин ребенок!
И дальше глухо добавила:
– Скажете кому про Матюшина – повешусь!
Повернулась на угол к образу и перекрестилась. Три раза, как учила мама.
Лида испуганно глядела на сестру, а Александра, замахав руками, будто отгоняя нечисть, приговаривала:
– Свят, свят! Никак девка умом тронулась! Окстись, Ксюня! Убили же его, мужа! Забыла?
Озабоченно повернулась к Лидке и распорядилась:
– Вечером ступай к бабе Фанихе! Пусть придет да почитает над ней! Скажи, мама просили. Лечить Сеньку надо. Прилестила она этого афериста! Вот мертвый к ней и ходит!
Оробевшая Лида спросила срывающимся голосом:
– А что такое "прилестила", мама?
Александра сердито ответила:
– Ни к чему тебе это знать!
Затем, после паузы, видя, что младшая дочка напугалась, добавила:
– Это, когда думать о мертвом, как о живом. Тосковать. Вот мертвяк это почувствует и зачастит.
* * *
Баба Фаниха приходила несколько раз. Катала яйцом по голове Ксении, крестилась на образ в углу и начинала скороговоркой нашептывать заклинания. Иногда Ксюша улавливала отдельные фразы: «Ходи по долинам, ходи по байракам, ходи по лесам дремучим, а к рабе Божьей Ксении повернись спиной!» Затем плевала через плечо три раза, крестила Ксюшу и садилась за стол угоститься, чем Бог послал.
Что же касается рождения Леночки – так только Ксюша может правильно рассказать все Алеше… Она сумеет. Поэтому ни минуты не сомневалась, что Алеша поймет и будет девочку считать своей дочкой. К счастью Ксении, девочка личиком пошла в сестру Лидку. Отчество записали ей «Алексеевна». А как иначе? У Ксении в помыслах никого не было, кроме ее мужа!.. Ослабела она в тот момент. От одиночества ослабела. Алеша обязательно поймет все и простит. Хотя сама Ксюша считала, что и прощать-то нечего!
Странно, но после рождения второго ребенка у Ксении отношение жителей Зорянска к ней переиначилось. Особенно у мужской части населения, которое признало, что Ксюнька самая казистая девка в селе. Ее перестали называть «полицайкой», резонно рассудив, что мужик бабе нужен, а кто он – полицай или красноармеец, ей, то бишь бабе, все равно. Числится Ксения Яворская одиночкой, но двоих детей родила, значит – сговорчивая. И попытать удачи стоит, авось не откажет. Все сельские бабы ополчились против Ксении и обзывали «шлюхой». «Уж лучше бы полицайкой, как раньше,» – горько ухмылялась Ксения и, как могла, отбивалась от ухажеров.
