— Чего бы ты ни отмочила, я всегда буду с тобой. Ты единственная женщина, которая мне нужна. Я презираю этих дур, поступками которых руководит их п…
(Впервые слышу от него матерное слово.)
— А что, ты думаешь, руководит моими? — спросила я с самым наивным видом.
— В первую очередь жажда поступать именно так, как лучше для тебя. Ну и интеллект, разумеется.
— Помню, в тебя я влюбилась очертя голову…
— Ты уже тогда понимала интуитивно, что лучшего мужа тебе не сыскать. — А-1 протянул руку и взъерошил мне волосы. — Как здорово, что мы встретились. И я очень рад, что наши интересы лежат в разных плоскостях. Я бы не хотел иметь такого умного и обаятельного врага, как ты.
— Спасибо.
— Он этого не понимает. Поймет, когда будет поздно. Черт с ним. Надеюсь, ваши отношения зиждятся на сугубо сексуальной основе?
— Мне пока трудно сказать. Иногда ревную его к Старухе.
А-1 рассмеялся.
— Это какое-то извращение. Ты и ревность — такие несовместимые понятия. И все равно будь осторожна, малышка, и почаще обращайся за советом к своему серому веществу под светло-платиновыми волосами. Искренне надеюсь, что тебя минуют грязные житейские катаклизмы. От этого портится кожа и блекнут глаза. Адью, маленький эльф.
Он прав, тысячу раз прав. Но…
Страсти театральные. Но это моя жизнь, правда?
Тарзан схватил меня так, что рубашка очутилась возле моих ног. Зал ахнул и затаился. Но я и не подумала выходить из образа. На мне были дивные кружевные трусики а-ля короткие панталончики (непременное условие нашего перестраховщика Фантика — а вдруг кому-то из ЦК придет в голову проверить наличие нижнего белья у главной героини?) и больше ничего. Я по-птичьи широко раскрыла руки, показывая всем своим видом, что отдаюсь этому Тарзану. Чертов студент чуть не провалил сцену — он готов был трахнуть меня на глазах у публики. (Вот был бы кайф!) Сдержался все-таки. (Кажется, бедолага комсорг факультета, ха-ха!) Я медленно и красиво закрыла груди крест-накрест руками и тут как раз выключили правые софиты. Наш поцелуй при «луне» оказался чуть дольше обычного, и это спасло сцену — Борька, звукооператор, видимо, был в шоке и забыл включить вовремя фонограмму. Фантик наскочил на Лизу, орал, что ему теперь наверняка предложат выложить партбилет. Я (все в тех же панталончиках, но с махровым полотенцем на шее) сказала с самым невинным видом, что Лиза тут ни при чем, что я зацепилась за какой-то гвоздь перед выходом на балкон и уже было поздно поправлять тесемку. (Рубашка Джульетты держится вокруг шеи на тесемке — этот фасон я увидела в каком-то журнале и загорелась желанием показать во всей красе свои хрупкие беззащитные плечи.) Разумеется, все обошлось, и Фантик остался при своем партбилете. Нас вызывали семнадцать раз. У подъезда стояла молодежь. Меня подхватили на руки и подбросили в воздух. Кто-то крикнул: «Да здравствует сексуальная революция!»
