, как они его называют. Как можно вести дела с подобными существами? Каждый гном – сам себе тиран.
— Хорошо, - сказала леди Марголотта, - Рис Риссон неплохо справляется в сложившихся обстоятельствах, и верхушка общества Убервальда… - теперь Ее Светлость почти шептала, - во многом на стороне прогресса… Но да, как победить раз и навсегда – я тоже хотела бы это знать.
Его Сиятельство осторожно поставил свой бокал.
— Увы, навсегда этого не сделаешь. Звезды меняются, люди меняются, и все, что мы можем, - это помочь миру в будущем с осторожной и вдумчивой решительностью установиться в покое и равновесии, даже если это означает, что некоторые из особо серьезных угроз придется раньше времени препроводить в могилу. Хотя, я должен сказать, что тонкие и тщательные расспросы о вещах, происходящих в мире, позволяют мне предположить, что Низкий Король – с которым, как диктует протокол, я связался, прежде чем приехать к вам, - уже строит планы, а когда он вступит в игру, мы бросим все силы ему на помощь. Он делает большие ставки на будущее. Он считает, что время пришло, тем более что в Анк-Морпорке проживает самое большое гномье сообщество в мире.
— Но, мне кажется, его люди не слишком приветствуют преобразования. И должна признать, я понимаю, почему. Прогресс – такая беспокойная вещь, когда в одиночку пытаешься сохранить мир во всем мире. Такая… непредсказуемая. Могу ли я напомнить вам, Хэвлок, что много, много лет назад эфебские философы построили двигатель, очень мощный, очень пугающий. Если бы эти люди добились того, чтобы пар приводил машину в движение, вся жизнь сейчас могла бы быть совсем другой. Как управлять будущим, когда один идиот может построить механизм, способный изменить все?
Лорд Ветинари выплеснул последнюю каплю бренди в свой стакан и весело сказал:
— Мадам, только дурак будет стоять на пути прогресса. Глас народа – глас бога, разумеется, под чутким управлением вдумчивого правителя. Поэтому я считаю: если настало время парового двигателя, паровой двигатель придет.
— И что, по-твоему, ты делаешь, гном?
Молодой Магнус Магнуссон старался не обращать особого внимания на старшего гнома, чье лицо, насколько он мог видеть, отличалось выразительной мрачностью гнома, который сам никогда не был молодым, так что он пожал плечами и ответил:
— Без обид, о преподобный, но мне кажется, что я разгуливаю в одиночестве, обдумывая свои дела, в то время как другие, полагаю, обдумывают свои. Надеюсь, ты вкапываешься
