Наденька отчетливо помнила, что Витя ей это тоже как-то обещал. А каким образом он это все исполнит, она не задумывалась.
Предметом же ее настоящей тревоги было то, что Витя никак не соглашался осуществить ее мечту: подарить ей маленький «мерседесик». Да и вообще, ее некогда такой щедрый муж теперь взял странную манеру отвечать ей, что ему, видите ли, не совсем понятно, на что они будут жить дальше при таких тратах. Такое было обидно слышать. «Уж не разлюбил ли ты меня» – справлялась она в подобных ситуациях. Виктора же этот вопрос только больше сердил. Как-то раз он даже ответил ей довольно грубо: «Я тебе про Фому, а ты мне про Ерему. Я тебе говорю, денег надо меньше тратить, а ты мне…» – и махнул рукой. У деликатной Наденьки, не привыкшей к такому обращению, даже слезы на глазах навернулись.
Как многим людям, добровольно находящимся на иждивении, Наденьке всегда казалось, что ей что-то недодают, что от нее что-то несправедливо утаивают, что надо просто хорошенько попросить, и все-то непременно появится.
И вот, после долгих уговоров, упреков и слез, Наденьке все же удалось убедить Витю раскошелиться на желтенький автомобиль с заветной эмблемой на капоте.
Но если бы кто-нибудь спросил, зачем он пошел на этот шаг, Витя вряд ли смог бы дать однозначный ответ. Ставя свою подпись под банковским переводом в оплату проклятого автомобиля, трезво мыслящий Витя прекрасно понимал всю несоразмерность, если не сказать нелепость данной покупки для их семейного бюджета. При таких тратах его накопления неминуемо должны были иссякнуть уже через несколько лет. Но донести до жены эту простую истину не было никакой возможности. Надя почему-то всегда переводила конкретный разговор о деньгах в принципиально другую, какую-то размытую плоскость, не имевшую прямого отношения к экономии. В частности, надув губы, спрашивала, почему именно сегодня у мужа такое плохое настроение. Как будто хорошее настроение могло прибавить денег в кармане! Или же, с нотками отчаяния в голосе, произносила хорошо отрепетированную фразу «Если бы Даша была тебе родной дочерью, ты бы вел себя совсем по-другому!». Во всех-то ее встречных, совершенно не относящихся к теме замечаниях легко читался скрытый упрек. При этом Наденька, как и прежде, как будто ничего не изменилось, продолжала возносить своего мужа на воображаемый пьедестал почета, постоянно упоминала о его больших заслугах и о том, какой он крупный руководитель. От подобных речей у Виктора Владимировича оставалось неприятное чувство, словно кто-то назойливо пытался примерить тяжелый хомут на его старую шею.
