В конце концов, ты остаешься честен перед самим собой. Ведь ты искал возможности жениться, быть как все. Но после долгих раздумий в очередной раз решаешь, что эта ноша тебе не по плечу. По прошествии времени все повторяется вновь.
– Что же мне делать?
– Никаких жертв, ни материальных, ни душевных. А если вдруг действительно все же захочешь жениться, не задумывайся, что это навсегда. Как получится.
– Да, думаю, с моей Наталией у тебя бы вряд ли что-нибудь получилось, – с легким чувством собственного превосходства промолвил Петр Евгеньевич, туманно намекая на какие-то свои прошлые победы в этой области. – Ты бы с ней так не поговорил.
– Мне с ней и не надо ни о чем разговаривать.
– Да нет, просто не со всеми проходят вот такие подходы.
– И слава богу. Жизнь интересна своим многообразием. Кто-то ищет родственную душу, а кому-то приведи кобылицу, которую нужно объездить. Главное знать, что твое.
– А мне все же интересно, что он сделал такого, чего не делал я, что она теперь без ума от него? Боже мой, почему она так себя ведет со мной? Почему я должен так страдать?
Никита Сергеевич посмотрел на часы. С начала их прогулки прошел ровно час. Минутная стрелка, готовая начать отсчет нового часа, встала на ту же позицию, что и в начале их беседы. Несмотря на любовь к свежему воздуху, они по-разному смотрели на положение вещей и потому никогда не могли прийти к одному знаменателю. Никита Сергеевич зевнул и промолвил:
– Однако, поздно уже. Пора готовиться ко сну.
Конец ноября. Четыре часа вечера. Владимир Ильич Никиткин сидел на работе за своим маленьким столиком и смотрел в окно. За окном он видел дождь с мокрым снегом. Уродливые своим архитектурным однообразием блочные дома, столь характерные для спальных районов большого города. Тяжелые сумерки в очередной раз быстро поглощали короткий день поздней московской осени.
«Еще час, и полностью стемнеет, – думал он. – Неужели это все?» Теперь взгляд его рассеяно скользил по ветхому подоконнику маленького окна, уродливым столам его коллег по работе, по стенам, обклеенным отвратительными обоями грязного цвета. Сослуживцы давно уже напоминали ему старые вещи, непонятно зачем извлеченные кем-то на свет из бабушкиного пыльного сундука и оттого еще пахнущие нафталином. Трудно было поверить, что эти людишки, а именно так мысленно называл Никиткин сослуживцев, неустанно пытаются оттеснить друг друга в изнурительной борьбе за вакантное место Заместителя Начальника отдела. Методы борьбы были различны. Грубая и тонкая лесть руководству, демонстрация усидчивости, прилежания и лояльности начальству во всех мыслимых и немыслимых формах. И, наконец, просто добросовестная работа. Все это не особенно нравилось Владимиру Ильичу. Он мечтал о чем-нибудь масштабном. А между тем, сам начальник отдела ездил всего лишь на маленьком фордике пятилетней давности, который, судя по всему, и был пределом мечтаний многих его коллег. От Владимира Ильича окружающие ожидали такого же рвения.
