– Как сейчас помню, – поддержал тему Иван Ильич, – сидим в компании и слушаем песнопения Федина. Вероника, замечу, при этом ведет с кем-то оживленную беседу, слегка заглушая звуки гитары и голос исполнителя. Его же это ничуть не смущает, более того, Федин весь внимание, что там говорит Вероника. Как это ему удавалось? Играть, петь и слушать одновременно. Просто Цезарь какой-то! И вот Вероника между делом так это себе спокойно, но достаточно громко говорит: «Ах! Душно как! И жажда замучила!» И что бы ты подумал? Этот тип, Федин, оказалось, действительно слышал, что говорит Вероника. А потому, не обращая внимания на слушателей, а ведь некоторым, между прочим, нравились его песнопения, он кладет гитару и открывает окно, не забывая при этом поднести Веронике стакан воды. «Спасибо, Илья», – между делом благодарит его Вероника, продолжая ранее начатую беседу с кем-то из других своих кавалеров. А Илья, исполнив свое основное предназначение, начинает опять играть и петь на радость слушателям.
– А я припоминаю другой эпизод, – развивал тему Сергей Сергеевич. – Вечеринка подходит к концу, все собираются. Вероника тоже уходит. «Илья, подай мне пальто», – томно говорит она. Федин, конечно, тут как тут, подает пальто. И в надежде, что он же, Федин, – при этих словах Сергей Сергеевич даже ухмыльнулся, – ее проводит до дому, говорит, как бы немного извиняясь: «Так я провожу тебя?» «Нет, нет, спасибо, mon ange[6], и с чувством благодарности Вероника нежно кладет свою руку на его, а потом добавляет: – меня проводит Румянцев». Появляется Румянцев и сердито смотрит на Федина, на руке которого все еще покоится рука Вероники. Федин, в который раз чувствуя себя в дураках, сердито смотрит на Румянцева. Вероника берет под руку Румянцева, и они удаляются. Театр, да и только!
– А что все же стало с Румянцевым? – поинтересовался Иван Ильич.
– Насколько я знаю, первые лет десять все было неплохо. Они по долгу его службы жили в разных странах. Но ведь это был конец восьмидесятых, начало девяностых! Страна менялась на глазах. И пока они там жили, менее перспективные люди стали зарабатывать в России огромные деньги. И то, что когда-то было престижно и материально привлекательно, неожиданно обесценилось на фоне роста реального благосостояния других. Потом в нем что-то как будто надломилось. Андрей потерял всякий интерес к работе, да и к жизни в целом.
– Жаль его, – проговорил Иван Ильич.
– Да, конечно, – без тени сожаления вторил ему Сергей Сергеевич, – но примечательно и то, что Федин все это время продолжал донимать Веронику своим не вполне уместным в данной ситуации вниманием. Она все-таки была замужем! Он звонил ей по праздникам. Несколько раз под разными предлогами, день рождения или что-нибудь еще в этом роде, он заявлялся без звонка к ним домой с цветами, вызывая нескрываемое раздражение Румянцева. Они, как ты понимаешь, никогда не были особенными друзьями.
