Безусловно, он был самым способным и тихим ребенком из фавелы, – решили учителя. Бабка неустанно ставила свечку своему святому Антонию, когда кто-нибудь соглашался проводить ее, наряженную в белое платье и шляпу, обвешанную бусами из ярких семян, в церковь, а мать страстно благодарила близнечную деревянную фигурку и, конечно, Шанго. Обе они ожидали невероятных чудес от своего солнышка. И нечто неожиданное действительно произошло.
Ему исполнилось десять лет, и, кажется, именно с этой даты он окончательно предпочел компанию мальчишек, которых Маньолия не хотела пускать даже на порог. Купались до умопомрачения, слушали украденный в баре транзистор, вместо хлеба жевали ломти фрукта пао, дрались, играли в карты на мелкие деньги, которые вечерами добывали у прохожих, чтоб полакомиться кокосовыми сластями и пиколé – ледышками замороженного сока. Разносили марихуану ребятам постарше и для важности покуривали сами, а когда стали нести караул у дома патрона, Пауло даже получил старый пистолет, который, впрочем, был безнадежно сломан. Родители Пауло куда-то уехали и обещали скоро его забрать. Пока они откладывали этот день, он ждал их на улице вместе с несколькими другими мальчишками, которые уже никого не ждали. Их яркие летучие змеи парили над фавелой. Все знали, что на улицы без змеев лучше не соваться: так малышня посылала знак, что заявилась незваная гостья полиция.
Когда всей развеселой бандой они пошли прогуляться к кварталу, где вечно толпились мужчины, ему было почти двенадцать. Жозе предложил сброситься на троих, и они вошли в низкую, подслеповатую комнатушку, где на кровати сидела крупная госпожа чуть моложе его бабки.
Сперва она не хотела стараться для них, но потом, развеселившись, показала им тяжелые груди с синими прожилками и растяжками. «Можете потереться о мою киску, – решила она, оглядывая каждого, после того как по ее приказу они сняли портки. – На то, чтобы внутрь, – у вас слишком мало, дикобразики, да и не стоит, вы еще молокососы, а ко мне сегодня заходил один с триппером». Жозе и Пауло согласились и «кончили», как они выражались, сразу и одновременно. «Ничего, – успокаивали его окрыленные друзья, – в следующий раз мы вздуем их сразу всех вместе во все дыры».
Однажды, взглянув на свое отражение в море, он понял, что бесконечно и, может быть, непоправимо несчастлив. В тот день хоронили бабку. Она хотела, чтобы ее непременно отпели в церкви, как положено, и эстет Карлуш выбрал Богородицу Снега. К удивлению всей большой семьи, именно он занялся организацией похорон и не поскупился ни на роскошную службу, ни на поминки по матери. В церкви было темно, но старый священник сразу узнал Рожейро. «Возрадуйся, отрок, смерть не разлучила вас, а лишь приблизила», – обнял он Рожейро за плечи, и мальчик заметил, что теперь они были почти одного роста.
