Бюто не успел ничего ответить: к домашнему «оркестру» присоединился еще один голос.
– Это что еще за история? – воскликнула Лиза. Она только что вернулась от парикмахера и распространяла вокруг благоухание роз. – Но в первую очередь мне кажется, милый друг, что вы потеряли всякое благоразумие – вы принимаете даму у себя в спальне и к тому же в мое отсутствие.
– Да, Лиза, сейчас самое время поговорить о приличиях! И не говорите мне, что не узнали леди Риблсдэйл!
– Конечно, узнала и от всей души приветствую ее у нас в доме. Но думаю, что вы не станете со мной спорить, Альдо, и признаете, что у нас хватает места, – есть несколько гостиных, а у вас рабочий кабинет, – где вы всегда можете принять гостей, не приводя их к себе в спальню.
– Не будем формалистами, дорогая. А теперь я попросил бы вас дать мне возможность встать с постели. Она кажется неуместной для продолжения разговора. Соизвольте подождать меня в библиотеке, уважаемая леди Ава.
– Я предпочитаю Лаковую гостиную, – безапелляционно объявила американка. – Мне нравятся висящие там портреты.
– Почему бы и нет, подождите меня там, – согласился Альдо, готовый послать леди куда угодно, а всего предпочтительнее в ад, лишь бы выбраться наконец из постели, в которой он выглядел совершенно по-дурацки. – А Лиза, не сомневаюсь, позаботится и для вас и для меня о трех чашечках кофе. Кофе – мое спасение! От шоколада уже тошнит. Все за порог! Я не заставлю себя долго ждать!
Заметив, что голубые глаза мужа зеленеют, и, зная, какой это дурной знак, Лиза поспешила увести нежданную гостью вместе с ее мехами, собираясь поинтересоваться, где она купила норку такого невиданного цвета, хотя прекрасно понимала, что сейчас не лучшее время, чтобы болтать о нарядах.
Альдо и в самом деле не заставил себя ждать. Не прошло и пяти минут, как он появился в гостиной, обретя вместе с брюками, элегантным темно-синим халатом и таким же шелковым фуляром[4] присущее ему достоинство. Между тем Захария уже разливал из серебряного кофейника напиток в чашечки мейсенского фарфора. Леди Ава не обратила никакого внимания ни на фарфор, ни на кофе. Она не сводила глаз с портрета матери Альдо, который заворожил ее еще в прошлый раз.[5] Лиза, удобно расположившись в изящном кресле, обитом старинным шелком, воспользовалась случаем, чтобы хорошенько рассмотреть знаменитейшую Аву Лоули-Уиллинг, ставшую после замужества Авой Астор, а потом и леди Авой Риблсдэйл. Она с трудом удерживалась, чтобы не спросить, каким волшебным рукам леди доверила хранить свою красоту, поражавшую окружающих уже то ли семьдесят, то ли все восемьдесят лет.
