Осталось только мое частое дыхание и стук крови в висках. Впереди от стен отлетали куски штукатурки — только так я понял, что в мою сторону еще стреляют.
Я попытался встать на колени, но меня покачнуло и грязный бетонный пол с осколками битого стекла быстро приблизился к лицу. Острая боль пронзила висок, что-то порезало бровь, и я рухнул в темноту, потеряв сознание.
— Тимур… Тимур, проснись.
Чья-то рука погладила меня по щеке, и я широко распахнул глаза, уставившись на Илону.
— Тебе кошмар приснился, ты мне чуть руку не раздавил, — она посмотрела вниз, и я проследил за ее взглядом.
И правда, я сжимал ее ладошку, да еще и с такой силой, что кончики пальцев побелели. У нее.
— Прости, — просипел, разжимая пальцы и потирая лицо.
— Да ничего страшного. Бывает, — Илона поморщилась, растирая руку, — Что снилось?
— Война, — выдохнул, откинув голову назад.
— Кхм, ясно. Я воды попросила, когда проснулась, будешь?
— Да.
Бутылка стояла на столике. Открутив крышку, сделал пару глотков, смочив горло и отставил тару обратно.
— Давно ты проснулась?
— Полчаса где-то, — Романова пожала плечами и принялась листать журнал, который подействовал на меня, как снотворное, — Ты вцепился мне в руку минут пятнадцать назад.
Нахмурившись, повернулся к ней, гадая — зачем она терпела, но Илона увлеченно рассматривала какие-то картинки с тряпьем. Решив не акцентировать свое внимание на этом жесте, я снова отвернулся и закрыл глаза.
Тенерифе встретил нас душным воздухом и палящим солнцем — прилетели в лето. Илона просто расстегнула толстовку, а я стоял и обтекал потом, пока мы ждали багаж. Наверное, от меня воняет, как от псины и подбородок судя по всему уже зарос донельзя — последний раз я брился позавчера — и чесался, падла, как будто вши завелись.
Лазарев скалился во все свои тридцать два, едва мы вышли из зоны прилета. Подняв солнечные очки на лоб, Игорь раскинул руки, и мы обменялись крепкими объятиями.
Приобнял он и Илонку, правда, когда из моей груди вырвался какой-то непонятный звук, похожий на рык, он резко опустил руки и покосился на меня, как на душевнобольного.
— А где Оля? — Романовой, похоже, было плевать на наше присутствие, она лишь судорожно оглядывалась по сторонам в поисках сестры.
— На парковке ждет твоя Оля, — рассмеялся Лазарь, — Давай помогу.
Отпустив ручку, Илона побрела следом за Игорем, а я закатил глаза — я ведь даже не предложил ей помощь, когда мы улетали. Ну что за идиот.
— Беги уже, беги, — Лазарь подтолкнул девушку свободной рукой, когда мы оказались на улице, — Видишь Вольво темный?
