Гиббс испытал легкое раздражение: вероятно, его просто кольнуло то, что его спутница не закончила фразу: «а Саймон выбрал… Криса». Вполне очевидное окончание, хотя она и не произнесла его имени. Ежели они выбрали каждый по одному свидетелю, и Чарли выбрала Оливию, то Уотерхаус, соответственно, выбрал Гиббса. И отельному портье вовсе необязательно было знать об этом. Знал он о том или не знал, факт оставался фактом.
Вчера, перед тем как отправиться на приморский курорт Торки в графстве Девоншир, Крис спросил свою жену Дебби, что она думает по поводу того, почему Уотерхаус выбрал в свидетели именно его. «А почему бы и не тебя?» – бросила Дебби, не оторвав взгляда от рубашки, которую гладила, явно не заинтересованная в обсуждении данного вопроса. Сейчас ее волновали лишь вопросы, связанные с ЭКО[7]. Во вторник она ездила в центр эмбрионального переноса – и ей имплантировали парочку, образцово здоровых эмбрионов. Гиббс молил бога, чтобы дело не закончилось двойней. Один ребенок… уже и без того плохо? Нет, не плохо, конечно. Однако трудно. А если эти эмбрионы не приживутся, если Дебби по-прежнему не забеременеет после всех пережитых ими трудностей и заплаченных денег, то жизнь станет гораздо труднее. Труднее всего терпеть бесконечные разговоры об отсутствии ребенка, они чертовски доставали Гиббса, и при этом он даже не мог позволить себе сказать, что достают. Но больше они его не волнуют. Поначалу он с воодушевлением одобрил идею заведения ребенка, думая, что это будет непосредственно и просто, но когда простота обернулась нескончаемым ночным кошмаром, то не стоило больше и беспокоиться. Что такого особенного в его или Дебби генах, раз уж они нуждались в особом переносе?
Оливия плюхнулась на стул рядом с ним.
– Он оставил бутылки на барной стойке на тот случай, если нам понадобится дозаправка; сказал, что рассчитаемся утром. Какой славный парень!
Раньше Крис пожелал бы, чтобы она перестала громогласно изливать свои чувства и утихомирилась, но сейчас, когда они остались одни, это уже не имело значения. Музыка умолкла больше часа тому назад. Тогда же погасли настенные светильники и включились яркие люстры. Возникло ощущение, что в баре уже наступило завтрашнее утро, несмотря на то, что нынешняя ночь, по мнению Гиббса, по-прежнему продолжалась.
– Итак, что же ты все-таки собиралась сказать мне? – спросил он Оливию.
– Сказать? Тебе?
– Где они… Уотерхаус и Чарли.
Крис полагал, что если его собеседница это знала, то сам он тоже имел право знать. Как двум свидетелям, им следовало бы иметь равный доступ ко всей важной информации.
