Попробую упростить сказанное. Мы привыкли думать, что смысл должен всегда предполагать некую более или менее устойчивую связь с нашим мировоззрением, представлениями о себе и о мире[20]. В этом случае категория смысла апеллирует к концепциям. Разумеется, что в том случае, если тот или иной элемент феноменологического поля вступает в противоречие с любой из важных концепций человека, он просто-напросто выбрасывается за пределы осознавания, поскольку его появление могло бы дестабилизировать «внутренний мир» и жизнь человека. Если он все же появляется в фокусе осознавания человека, то начинается кризис. Базовые концепции и себе и о мире подвергаются угрозе разрушения, что не может не вызвать тревогу. Причем тревога появляется не только, а порой и не столько у самого агента осознавания. Окружающие люди оказываются иногда напуганными происходящим гораздо больше. Чтобы справиться с этой тревогой, нужно вывести ее источник за пределы «личного» опыта. Так, несколько столетий назад появились первые представления о безумии и безумцах. Практически одновременно с этим возникла и тенденция к сегрегации людей, «осознающих невозможное». Теперь правящие концепции могли быть в безопасности. Однако судя по тому, что количество «психических нарушений» и соответствующих им руководств и справочников десятилетие от десятилетия только растет, тревога от рассогласования содержания концепций и новых феноменов со временем никак не уменьшается.
И вот тут-то очевидной становится следующая альтернатива – или продолжающееся расширение средств сегрегации, или трансформация представлений о смысле для того, чтобы уничтожить источник тревоги. Каким же может быть новое более гибкое понимание смысла? Каков путь трансформации этой категории? Уверен лишь в одном, что он должен пролегать через освобождение от власти любых ригидных концепций. Иначе говоря, смена власти одних концепций на власть других никак этому не поможет. На мой взгляд, концепции вовсе не нужны для процесса смыслообразования. Да и вообще, формирование смысла не исключительно ментальный процесс, но основная функция процесса переживания. Другими словами, мы можем придавать смысл, не ограничиваясь рамками понимания, но выходя за его пределы в более широкое пространство осознавания. Таким образом, формирование смысла – это осознавание не головой, а всей нашей сутью того, что происходит в мире. Более того, это еще и процесс формирования того, что происходит в мире, равно как и самого мира. Радикальная трансформация категории смыслообразования, не правда ли? Но только такой подход, который мы уже предприняли в рамках диалогово-феноменологической психотерапии [И.А. Погодин, 2009], позволил бы нам избавиться от тех колоссальных ограничений, который накладывает на нас миф о стабильности реальности.
