Ветер чешет макушки липам,
Нарушая хилую тишь,
И в каком-то неистовстве диком
Задирает подолы крыш.
Месяц тени прохожих гложет,
Желтоглазый ночной лиходей,
И кричу я, прозревший кожей,
Про несчастья в мире людей.
Сколько раз хотел я, как ветер,
В вас вдохнуть живительный слог,
Но порывы и шелест в поэте
В людоломне города смолк.
И в любви, так всегда бывало,
Виноват тот, кто меньше зряч,
Ты в глаза мне отравой вливала
Свой искусный жалобный плач.
Я с тех пор по-другому вижу
И с того совсем занемог,
Безнадежнее бьется и тише
Вена кровью в русый висок.
Пепел виден в любом начале,
Мне знаком тот закон простой:
В каждом счастье – зародыш печали,
И в беде – надежды росток.
Ночь-карга закроет ключами
Слиток солнца в звездную кладь,
Не зовите сиделку с врачами,
Раз в России мне умирать.
Пускай, неискусный в поклоне,
Не разбился в церковный пол,
Богу я не совсем посторонний,
Коль свирель Он во мне нашёл.
И когда вдруг – шорох по липам,
То не ветер льёт в зеленях,
Это я в послесмертии хриплом
Всё зову любивших меня.
