Я колебался, но тут подоспел Игорек и схватил тетрадку обеими руками. Скоро мы с Игорьком уже скатывали задание в четыре руки. Виолетта стояла рядом.
— Твоя Сизова такая принципиальная… Дать списать жалко. Думает, если занимается гимнастикой, так она уже королева.
Из класса мы вышли вместе с Виолеттой. Сизова прошла мимо, даже не посмотрев в мою сторону. Я понял, что «буксир» мне больше не угрожает…
Виолетта проводила Сизову завистливым взглядом и спросила:
— Вы каждый день с ней занимаетесь?
Я промолчал.
— А контрольную она тебе списать дала?
— Я сам решил.
— Правда? — удивилась Виолетта. — А она-то воображает, будто четверка из-за буксира.
— Подумаешь, один раз позанимались, — сказал я.
— Ты больше к ней не пойдешь?
— Не пойду.
— Ну и зря. Она тебя… Понимаешь, ты ей нравишься…
Мы вышли на улицу. Мальчишки в резиновых сапогах бегали по лужам. Я ждал, что Виолетта сейчас повернет направо и оставит меня в покое.
Но Виолетта изменила маршрут и пошла с нами. Игорек сиял.
— Мальчики, что вы сейчас будете делать? — спросила Виолетта.
— Ничего! — сказал Игорек.
— Пойдемте ко мне музыку послушаем. Мои раньше пяти не придут.
Я пожал плечами. У меня не было ни малейшего желания идти в гости, но Игорек незаметно дернул меня за рукав и сказал:
— Пошли!
Я не стал возражать.
Пять минут спустя мы подошли к огромной шестнадцатиэтажной башне рядом с «Универсамом». Лифтов в подъезде было два, в том числе один грузовой. В его кабине мог бы поместиться чуть ли не весь наш класс.
Дома у Виолетты и в самом деле никого не было. На полу в большой комнате лежал огромный зеленый ковер, по которому полагалось ходить в тапочках.
У окна стоял импортный комбайн — приемник, телевизор, проигрыватель и магнитофон под одной крышей.
— Во здорово! — сказал Игорек.
Виолетта выбрала пластинку и, включив проигрыватель, убежала на кухню разогревать чайник.
— Я так не играю, — сказал я Игорьку. — Мы так не договаривались.
— Посидим немного, — взмолился Игорек. — Я тебе свою клюшку отдам.
Я промолчал. Если человек предлагает свою клюшку, мастерскую клюшку «Титан», значит, это неспроста.
Виолетта принесла чай, печенье.
После чая Игорек окончательно потерял голову. Он смеялся, ни на секунду не умолкал.
Виолетта пыталась втянуть в разговор и меня:
— Юра, ты почему скучаешь? Тебе музыка не нравится?
— Никто не скучает, — сказал я, перелистывая журнал.
Наконец Виолетта, взглянув на часы, объявила, что через полчаса вернутся родители.
В лифте Игорек продолжал веселиться, кабина ходила ходуном, а свет над нашими головами почему-то мигал.
