– А им-то что! На самолетах по воздуху продухты забрасывают, муку в мешках, мясо в железных банках, да сладкое молоко загущенное. Жить можна!
– На таких харчах можна, – согласился Терентий, деловито добавляя: – Тушенкой в армии кормили, и загущенным молоком сластился.
– Солдаты, чай, не дети малые, и без молока службу нести могут, – сказала тетка Зазуля укоризненно, словно уличила Терентия в неправдивых словах.
– Не солдатом пехотным служил я, а танкистом в бронетанковых войсках, – сказал с нескрываемой гордостью Чухонин, словно он был в тех войсках главным важным чином. – А загущенное молоко в нашем гарнизонном ларьке завались, бери сколько хочешь. Вскроешь банку штыком ножевым, и за один раз выдуешь, аж глаза зажмуришь от сладости и вкусноты.
– Кишки не слипалися? – хитровато спросила тетка Зазуля.
– Не! Наш командир говорил, что пища сладкая для мозгов человеческих очень пользительная. Так что геологам не зазря молоко такое выдается.
– Перед войной, когда ты мальчонкой несмышленышем бегал, они, геологи, в наших краях тож были. Аж из самой Москвы приезжали. Мой-то все пакеты возил. То им, то от них на почту, – глухо произнесла тетка Зазуля и снова умолкла, видимо, вспоминая те, памятные для ее сердца, времена.
«Вот бы и у нас чего-нибудь отыскали под землей, а? – мечтательно подумал Терентий. – Тогда б, может, и про наши места по радио или там в газетах… Красота!» Он улыбнулся своим мечтам и припомнил исхлестанные колесными протекторами и гусеничными траками нескончаемые полигонные дороги, крутолобые, в рассветном сиреневом мареве пригорки, алые от расцветших степных тюльпанов безлюдные просторы, да голубое, до боли в глазах, без единого облачка небо и проводы их, демобилизованных. Встали перед глазами товарищи, боевые побратимы по службе. Где-то в глубине сердца Терентий тихо завидовал ретивым дружкам, которые отправлялись в знаменитые места, на ударные стройки. Музыка звучала в одних названиях – «Братская ГЭС», «Целинные земли», «Абакан – Тайшет»… Другие ехали домой в города, в обжитые давно края, где и машин много и разной техники. Терентий за годы службы полюбил железо и сделанное из него – машины, технику… Железо – это сила нашей жизни. А что его ждет в глухом, затерянном в дебрях тайги небольшом поселке? Когда он сказал, что даже трактора в их поселке не видели, то ему не поверили: ври больше! Нету, мол, таких мест. Он спорить не стал. Чудные ребята, пусть не верят. Сам-то он хорошо знает: в поселке промышляют охотой и рыбной ловлей. Трактор ни к чему. Летом – мотолодка, а зимой – сани. Вот если бы на сани придумали поставить движок, как на лодке, это б дело… Охота в тайге стала бы сплошным удовольствием, получше, чем рыбалка. Края-то у нас какие, одно загляденье! Река, почитай, главная на Дальнем Востоке. А тайга? Простор, душа веселится. И сейчас, оглядывая родные места, Терентий сердцем радовался, что не поддался горячим уговорам и сдержал слово, написанное домой в письме.
