– Помолчали и можем расходиться, да? – это губернатор, и было бы смешно, если бы в ответ на его такую шутку двое генералов, спохватившись, встали с мест и пошли бы по своим делам. Может быть, губернатор сам испугался такого развития событий, потому что встал из-за стола и прошел к двери – не пущу, мол.
– Я у вас что хотел спросить, – торопливо говорил он. – Что в регионе-то происходит? Что это вообще такое? Бандподполье? Дестабилизация? Передел собственности? Борьба за власть? Я не понимаю.
Сорока молчал.
– Тут вопрос простой, – Башлачев тоже встал, руками на столе раскладывал невидимые бумажки, привычка. – Связаны ли убийства Гринберга и Богдана Сергеевича с убийствами милиционеров. Как мы знаем, оперативными средствами это установить не удалось, пока можно только гадать. Я считаю, что даже если убийцы не связаны между собой, последние два убийства в любом случае можно считать последствием убийства милиционеров, а ключевое звено, за которое надо тянуть, чтобы вытащить всю цепочку – это смерть генерала Гончаренко.
– Что вы имеете в виду? – Сорока ожил, как будто сейчас сознается, что Гончаренко убили по его приказу. – Почему ключевое?
– Потому что смерть Гончаренко – это переход от убийств рядовых сотрудников к убийствам членов политической элиты региона. Если считать целью первых убийств политическую дестабилизацию, то все как раз сходится – раскачали ситуацию, и убийства пошли уже серьезные, нерядовые.
– Ну мы сейчас с вами договоримся до того, что убитые бывают первого и второго сорта, – заворчал Сорока, но уже спокойно; понял, что Башлачев его не подозревает.
– В каком-то смысле так оно и есть. Глупо ставить знак равенства между убийством Кеннеди и, я не знаю, пьяной поножовщиной. Может быть, об этом не стоит говорить вслух, но отрицать такое различие тоже, извините, нельзя.
– Я тут подумал, – губернатор снова сел за стол, – что такие убийства это не что иное как либерализация рынка массовых репрессий. Вот в девяностые это точно была либерализация – каждый сам себе Берия, каждый сам себе Ежов. А что мы с этим сейчас опять столкнулись – ну вот такой рецидив, назад в девяностые, многие же у нас этого на самом деле хотят.
– С экстремистами я разговаривал, – Сорока догадался, к чему клонит губернатор. – Откровенно вам скажу, экстремисты у нас в регионе такие убогие и невыразительные, даже неловко о них говорить. Если спросите меня, имел ли кто-то из них отношение к убийствам, скажу, что нет, не имел.
