И, наверное, Шиша действительно был недостаточно гуманитарием, потому что того разговора про жмых он не вспомнил, и не вспомнил вообще ни одного собственного впечатления про девяностые, а спокойно продолжил думать, что ладно, убьем всех ментов и начнутся девяностые, и все обрушится к чертовой матери, и, может быть, порт встанет и не будет работы, и не будет ни вот этого вечного огня, ни парада на день победы и на день ВМФ, ни дня города, ни олимпийских побед, ни чемпионата по футболу, ни самой России, которую, видимо, станут растаскивать на куски притаившиеся пока ее враги. На слове «враги» он споткнулся – хорошо, где-то есть враги, значит, у власти в России ее друзья? Вот тот мент Борисюк из вытрезвителя – он России друг? А губернатор – друг? А генерал, которого кто-то заколол осиновым колом – друг? Нет у России друзей, кроме тех людей, которые тихо живут в ней, ходят на работу и, как было написано в том воззвании во «Вконтакте», стараются не встречаться взглядами с милиционерами, если милиционер идет по улице навстречу.
И теперь Шиша тоже увидел две фигуры в милицейских картузах и с дубинками. Они подходили к вечному огню.
То ли говорили тихо, то ли конфорка вечного огня слишком шумно горела – Химич слышал только обрывки слов, не успевая достроить их до целой фразы. Распитие, нарушение, протокол, сейчас поедем, святыня, великая победа, – и было уже понятно, что или они нас, или мы их; Химич думал, что если прыгнуть на одного, повалить его в огонь и не давать вырваться, то второго можно даже разоружить – это не страшно и не фантастика, может быть, даже сам отдаст оружие. Но тут встал Шиша:
– Мужики, друг погиб, похоронили сегодня. Вот, поминаем, садитесь с нами.
Милиционеры не сели, но замолчали. Химич тоже встал.
– Друг погиб, мужики, – повторил он. – Депутат, вы слышали, наверное. Он мне крестным был, – вспомнил фамилию депутата, смутился, замолчал, но милиционеры не заметили.
– Ладно, нальешь? – спросил тот, что постарше. Шиша поднял пластиковый стаканчик:
– Я из него пил, но вы не побрезгуйте, – Химич отдал свой, и менты пили из их стаканчиков, а Шиша с Химичем по очереди из бутылки.
– Не знаете, кто его? – спросил вдруг милиционер помоложе.
– Кого? – Химич понял, о ком это, но хотел потянуть время, странный вопрос все-таки.
– Ну депутата вашего, Гринберга, да?
– Да кто ж его знает, – Химич вздохнул. – Заказное же, политика, наверное.
– А я думаю, дестабилизация, – сказал милиционер. – Знаете ведь, что в области банда действует? Наших ребят жгут и стреляют, генерала вон убили, да и депутата вашего наверняка. Чечня, девяносто седьмой сука год. Никогда не думал, что у нас так же будет.
