Но в указе была и маленькая сенсация – новым начальником УВД назначался варяг, генерал-лейтенант Башлачев из Орловской области, и это был удар не только по Гончаренко, но и по генералу Сороке, которому теперь было как минимум неудобно перед перетащенным им с Кубани собственным зятем. По поводу зятя Сорока был уверен, что договорился в Москвой о его назначении начальником УВД, и куда теперь его девать, что ему говорить? Но это дела, по большому счету, семейные, скучные. Большая политика – это то, что мог нести с собой генерал Башлачев, потому что в московских газетах его называли слишком зловещим даже по нашим временам прозвищем «убийца губернаторов» – этого старого муровца последние десять лет федеральный центр использовал строго по особому назначению, направляя его только и именно в те регионы, которые готовили к смене губернатора, а такие вещи всегда нуждаются в оперативной и силовой поддержке, по талантам к которой Башлачеву не было равных во всем МВД. Нового генерала в область привез президентский полпред, с которым губернатор дружил семьями и по долгу службы, и по взаимной человеческой симпатии. Представляя назначенца новым землякам, полпред – пожилой и, насколько это в таком бизнесе возможно, честный ветеран госбезопасности, старался не смотреть в глаза ни губернатору, ни Сороке, сосредоточившись на уходящем Гончаренко, которому, как все знали, было уже все равно.
Все знали, что ему все равно, но ведь не до такой же степени – только одну ночь он прожил простым отставным генералом в своем доме на берегу моря. Утром после отставки жена нашла его в саду – раздетого и мертвого, лежал лицом на земле, а из спины торчал большой и, как потом показала судебно-ботаническая экспертиза, осиновый кол.
– Сука Сорока, – только и смогла произнести жена, потому что от нее-то покойный с самого начала не скрывал, что все убийства милиционеров он считает организованными генералом Сорокой в рамках межведомственной войны. Версия, как мы понимаем, была совершенно несостоятельна, но вот же ирония судьбы – в этот раз Светлана Валентиновна Гончаренко, повторявшая за убитым мужем проклятия в адрес Сороки, была совершенно права.
– Потому что он иуда, иуда, – говорил тем утром Сорока своему зятю, доливая коньяк в его кофе. – Своих же ребят убивать, чтобы мне напакостить – нет, это что такое вообще? Приди ко мне, сядь, скажи – Сорока, вот такие дела. Я пойму! А ребят стрелять, это я просто не знаю. Вот поэтому кол и осиновый – чтоб Бог видел. Нельзя так, нельзя. Ты меня, конечно, прости, что я тебя сюда выдернул, но кто ж ожидал, что эта гнида так себя вести будет.
