Чиркнув зажигалкой, Паша с блаженством закурил. К нему постепенно вернулись мысли о сокурсниках и идее попытаться привлечь их к сатанинскому движению. Однозначно он был уверен в Насте. С ней достаточно лишь провести несколько ознакомительных бесед с использованием аргументов из «Чёрной библии», и девушка будет во власти дьявольского учения. Неплохо выглядит и Геннадий — образованный, завистливый, высокомерный. Из него должен получиться весьма ярый поклонник Сатаны. Главное, научить его правильно выпивать…
— Отвратный вечерок, не правда ли? — напугал Павла внезапно возникший голос из темноты, и он различил в углу двора мигающий огонёк сигареты. — У меня вообще этот день какой-то неправильный.
Сделав несколько шагов к невидимому собеседнику, Паша догадался, что это и есть молодой декан. Всё бы ничего, но мужчина сидел на каменном белом льве в окружении четырёх мёртвых ворон и нервно курил. Вид у него был совершено разбитый, на глазах поблёскивали накатившие слёзы, а руки дрожали.
— Я же всё выполнил, — повысил он голос, словно оправдываясь перед студентом. — Я всё сделал, как мне и велели. Что им ещё от меня нужно?! Что ещё???
— Валерий Георгиевич, вы сейчас о чём? — осторожно поинтересовался Володарёв, ощущая себя неуютно рядом с дохлыми птицами.
— Мне страшно, — признался декан, указав на пернатых. — Ты видишь? Видишь?! Они не оставляют меня в покое, они предвещают. А ещё эти руки… О, как они мне надоели. И ведь за что, что я нарушил?!!
— С вами всё в порядке? — прищурился Павел и хотел дотронуться до него, однако мужчина дёрнулся от него прочь, как от огня.
— Нет, не в порядке, — зашептал Валерий Георгиевич, отходя вглубь клубного дворика. — Не в порядке, не в порядке, не в порядке…
Он подошел к кирпичной ограде, которую освещала зеленая лампа, и принялся метаться, словно дикий зверь, загнанный в угол.
— Они здесь, я знаю, что здесь, — твердил мужчина. — Прошлой ночью было то же самое. Они хотят меня придушить. Я знаю, мне предначертано погибнуть…
— Да что происходит-то? — возмутился Паша. Очевидно, у декана случилось временное помутнение рассудка. — Говорил же, надо выпить, отпустило бы.
— Ты не понимаешь, — прервал его Валерий Георгиевич. — Мне пришёл конец. Эти птицы, эти ручищи, эти жуткие голоса… Это уже было, было, было!
— Подумаешь, вороны сдохли, — усмехнулся Володарёв, хотя в душе так не считал. Поведение птиц, мрущих хуже мух, ему ещё днём показалось плохим предзнаменованием. — Давайте успокоимся.
