Право Черной Розы | страница 57



Глубоко вздохнув, успокаиваясь, я отняла руки от лица, вытерла мокрые щеки рукавом халата и поднялась на ноги. Ирбис смотрел на меня снизу вверх, но попытки встать не предпринимал.

— Прости, котик, — криво улыбнулась я. — Я пойду спать. Плохо себя чувствую, знобит. Да и устала, время уже позднее. Хочешь остаться здесь? Я застелю половину кровати покрывалом, чтобы шерсть не попала на постельное белье.

Барс мягко перекатился и встал на лапы, взглянув на меня исподлобья хмуро и недовольно.

— Оставайся, котик, — попросила я, глядя в его глаза. — Хочу вспомнить, как это… Когда ты спишь под охраной сильного опасного зверя, который, несмотря на это, может тебя защитить. Ты ведь меня не дашь в обиду? Твоей человеческой половинке я очень не нравлюсь, злится на меня. Давай хотя бы с тобой будем дружить?

Ответа я, разумеется, не дождалась, поэтому пошла к кровати, на всякий случай прикрыла половину ее поверх одеяла плотным покрывалом, которое Лисси совсем недавно свернула и оставила на пуфике. Не оглядываясь на своего ночного гостя, скинула халат, нырнула под одеяло на своей части постели и смежила веки. А когда матрас прогнулся под весом крупного тела, чуть улыбнулась, перевернулась на бок и лишь тогда открыла глаза.

— Знаешь, котик, — проговорила, уставившись на усатую пятнистую морду, которая улеглась на вторую подушку поверх покрывала, — можно пережить любую проблему, если есть мягкий плед, горячий чай и теплый кот.

Раскосые глаза моргнули, и зверь смешно фыркнул мне в лицо, а потом неожиданно лизнул в нос. У меня вырвался смешок, и я почесала барса за ушком. Он же, судя по всему, принял как факт, что я ненормальная, и перестал смотреть на меня шокированно.

— Спокойно ночи, котик.

Уже в полудреме я почувствовала, что матрас подо мной заволновался, словно по нему крутится кто-то большой и тяжелый, а потом моя рука нащупала мягкую шерсть, и я переползла ближе, обнимая горячий мощный бок. Заснула я окончательно под густое умиротворяющее мурлыканье.

Ночью в какой-то момент потревожило ощущение чьего-то пристального взгляда, но я, не открывая глаз, пошарила, пытаясь найти свою отодвинувшуюся пушистую грелку. «Грелка» вздохнула, матрас снова дрогнул, и моя рука уткнулась в пушистый мех.

— Котя… — пробормотала я во сне, придвигаясь ближе.


Утром я проснулась в одиночестве. О ночном госте напоминали лишь основательно примятое покрывало на застланной половине кровати и немного белых шерстинок, прилипших к ткани.