Занятно все же… Я знала, что у снежных барсов строение гортани не позволяет им рычать, мяукать или выть. Но, похоже, «мурчалка» у кошек любых видов расположена где-то не в гортани, и потому вот этот огромный пятнистый кот сейчас свободно мурлыкал, от чего под моими пальцами чувствовалась вибрация.
— Хочешь, расскажу тебе сказку? — спросила я, не ожидая ответа, разумеется.
Но ответ тем не менее последовал в виде дернувшегося хвоста, брошенного быстрого взгляда полуприкрытых синих глаз и ставшего тише мурчания. И я негромко заговорила, продолжая перебирать густой мех:
— Когда-то давно жила-была одна маленькая девочка. Судьба у нее была не так чтобы радостная. Ее подкинули к одному из фургончиков бродячего цирка в совсем малом возрасте. Циркачи, что удивительно, ребенка не выбросили, но и нянчиться с ней никто не горел желанием. Да и было ли у них на то время? Гораздо лучше они следили за дрессированными животными, которые приносили им прибыль.
А девчушка… Никому она не была нужна, никто ее не любил. Кидали изредка немного объедков, чтобы с голоду не померла. Зато тумаков и затрещин прилетало ото всех, у кого в тот момент было плохое настроение. Особенно доставалось от директора этого передвижного цирка. Однажды, когда он напился и горел желанием кого-нибудь поколотить, ему на глаза попалась чумазая тощая малявка. Чем не подходящая мишень? Сдачи точно не даст, пожаловаться никому не сможет, ведь говорить-то еще толком не умеет, да и деваться ей некуда. Вот и…
Малышке удалось вырваться, и она кинулась прятаться в сторону клеток с дикими животными, рыдая и задыхаясь от бега. Роста она была маленького, так как жила впроголодь и почти не росла, и тощая была по той же причине. Скелетик, обтянутый кожей, в грязном ветхом тряпье. Отчаявшись спрятаться от страшного злого пьяного дядьки, кроха просочилась между прутьями одной из клеток и бросилась к живущему там животному. Что уж творилось в тот момент в голове у перепуганного ребенка? Сложно сказать. Наверное, в ту минуту большая полосатая оранжевая киса с длинным хвостам казалась меньшим злом.
А тигрица Лотти, вероятно, просто растерялась от бесцеремонности маленького человеческого детеныша, метнувшегося к ней и забившегося между ее лап. Может, просто опешила и потому не откусила сразу же мелкой нахалке голову, а может, проснулся вдруг материнский инстинкту довольно старой уже кошки, у которой никогда не было своих котят… Но как бы то ни было, тигрица не только не напала на маленького человечка, но придвинула его к себе лапой, прижимая к мягкому животу, а на вопящего у клетки директора зарычала так, что тот буквально отлетел на безопасное расстояние. Разъяренный пьяница сплюнул в сердцах, заявил, что пусть Лотти жрет эту тощую немочь, раз уж ей захотелось человечины, и ушел. Даже не подумал позвать кого-то из дрессировщиков и попытаться спасти ребенка.
