Под горой умылась Пребрана водой из живого родника, оправила разорванную рубаху, укуталась в плащ, и ворота с резным смеющимся солнцем сами распахнулись перед ней.
Стоя на крутом обрыве над Волховом, старец заклинал Стрибога:
– Где вы рыщите, буйные ветры, Стрибожьи внуки? Все летите, шумите во едино местище, во един круг! Вы сойдитесь, сбегитесь на наше требище, на свято капище!
Увидев Пребрану, Чурило подозвал ее ближе, и толпа расступилась перед нею, как коврига под ножом.
Подхватил Стрибог ее золотые пряди, точно обрадовался игрушке, обкрутил плащом стройное тело, и примолкла толпа в единой мысли.
– Боги требуют жертвы! – прокричал сквозь вой ветра купец, чьи товары унесло в Ильмерь.
– Закланем девицу! – завопили корабельщики, не впервой морской братии опускать в воды живую жертву.
И сразу стихло море людское, и в наступившей тишине стало слышно, как взревел Волхов, выворачивая из-под берега камни.
С высоты оглядела Пребрана бурную реку. За Велесовой рощей догорали стены Ладоги, и бились в дыму и пламени ратники. Соленые слезы высушил ветер. Страх ушел, и стало ей спокойно и ясно, словно уходила она в материнскую страну, где бывала только во сне, но Чурило закрыл ее от толпы.
– Она с Девьей горы, из княжьего рода! – грозно напомнил он.
– Желанна богам княжья кровь! – кричали посадские, все ближе подступая к Пребране.
– Ее одну слышат Боги! Закланете – останетесь немы! – прокричал Чурило, прикрывая Пребрану от безумных лиц и горящих глаз. – Где вы есть, серые волки? – позвал он. – Все бегите, катитесь во единое место, во един круг!
Из-под корней вещих дерев, из прибрежных нор сползлись к старцу волки и ощерив пасти стали кругом Пребраны.
– Жертвы хотите? – вновь спросил старец.
– Хотим! Хотим! – зашумело людское море.
– Вон катят по полю сани с лихими гостями, ужо нагостились! – Старец указал посохом на возок с крестом.
Споро собрали черноризцы свои пожитки и поспешили покинуть горящий посад.
– Там желанная жертва!
В ту же минуту погасло в капище неугасимое пламя, и воцарилась тьма.
Споро толпа окружила возок черноризцев, вмиг распрягли лошадей, разломали оглобли и старика Филофея влачили за рясу к мрачно ревущему жерлу речному. Те, кто моложе из греков, успели сбежать и укрыться в дальних оврагах, в пещерах и плавнях под брегом высоким, плача о старце и зло поминая коварных «варягов».
Только к рассвету закончилось кровавое вино на пиру у посадника. Тяжело оказалось похмелье. К утру остались от посадничих палат горючие головешки и горький дым. Тот там, тот тут слышался стон. Раненые лежали на теплом пепелище, и некуда было перенести их.
