Я сдержала невольный порыв все рассказать Тиму и замолчала. Пусть продолжает думать, что все дело только в ревности моего бывшего любовника.
— Надо же какой Отелло, — заметил он. И после небольшого раздумья решительно проговорил: — Вот что, подруга, я у тебя останусь. Придется вновь тебя защищать, если что. Сейчас я Инге скажу.
— Только Лизе ничего не рассказывай, — быстро предупредила я. — Она не в курсе. Зачем ее зря травмировать?
Тим вернулся буквально через минуту. Мы поднялись ко мне в квартиру, и я сразу отправилась в ванную. Когда вышла, Тим сидел на кухне. Он уже снял одежду и вольготно развалился на стуле. Кроме трусиков-стрингов, на нем ничего не было. На столе возле раскрытой коробки с шоколадными конфетами дымились две чашки свежесваренного кофе.
— Как в старые добрые времена, — довольно ухмыльнулся он, беря конфету и отправляя ее в рот.
Из черной записной книжки с изображением красного дракона на обложке:
Асахара (япон.) — сияющий свет в долине конопли. «Новый мир обещан.
Однако перед этим потребуется много жертв.
Пришел с Небес Света и Звука,
Пришел с Небес Ахура Махатама Истины».
Медитативная песня Асахара Сёко
Адептам приходилось за все платить, платить за участие во всех видах ритуальных действ, если денег не было, то адепты должны были отрабатывать «ступени посвящения». Имелся специальный прейскурант: чудотворный «пруд» — 200-граммовая бутылочка грязной воды из ванны, где изволил искупаться Асахара, — 200 долларов; «шактипат» — ритуал, в основе которого лежит следующее действо: один член секты дотрагивается до лба другого, с более высоким запасом «духа», — идет «перекачка духа». Стоило это 500 долларов. «Пуруша» — маленькая булавка со знаком секты — стоила уже 1000 долларов. «Озарение Бардо» — внутривенная инъекция неизвестного снадобья — 5 тысяч долларов. Сеанс телепатической связи, когда адепт «подключается» к одной из «волн, испускаемых мозгом самого учителя», стоил 10 тысяч долларов. И, наконец, посвящение, «кровавый ритуал», при котором пили кровь якобы самого Асахары. За «кровопийство» следовало заплатить опять же 10 тысяч долларов.
Уже после запрета «Аум Синрикё», по сообщению Комитета по спасению молодежи от псевдорелигий, среди ее адептов прокатилась волна непонятных смертей, когда скоропостижно умирали мужчины 28–36 лет, и самоубийств, например, с балкона выбросился 12-летний мальчик, вовлеченный в «Аум Синрикё» своей матерью.
Через два дня, которые я провела в компании Тима, почти безвылазно сидящего в квартире, я улетела в Токио вместе с господином Кобаяси, его супругой и дочерью. Тим с удовольствием согласился пока пожить у меня.
