ТАНЕЦ «БУЙВОЛ» – ритуальный танец у североамериканских индейцев-манданов.
Десять-пятнадцать пляшущих образовали круг, барабаня при этом и стуча трещотками с песнями и завываниями; когда один из них утомлялся, он начинал проделывать пантомиму, представляя, что его убили стрелою из лука, что с него сняли шкуру и его разрезали на части; между тем как другой, стоявший наготове со своею буйволовою головою на плечах, занимал место выбывшего из танца (Э. Тейлор. Антропология).
ТАНЕЦ ВЕЛИКОЙ МАТЕРИ – античный танец.
«Покажи им, Эрис, прошу тебя, что-нибудь из танцев Великой Матери, – сказала Таис. – Это нужно для них»… Эрис подняла руки над головой, сложив их особенным образом – ладонями вверх, и медленно стала выгибаться назад, устремив глаза на свою грудь. Когда темные кончики ее широких, как степные холмы, грудей встали вертикально, будто указывая в зенит неба, Эрис повернула лицо направо и, отбивая ритм правой ногой, начала поворачиваться справа налево, поднимая и вытягивая для равновесия правую ногу… Таис ускорила ритм напева. Не меняя позы, Эрис вращалась то в одну, то в другую сторону, неуловимо перебрасывая ступни босых ног… Таис хлопнула в ладоши, останавливая Эрис, и та, распрямившись рывком, замерла (И. Ефремов. Таис Афинская).
ТАНЕЦ «ВЕТЕР» – древнеегипетский светский танец. Танцующие изображали, как склоняются от ветра трава, листья папируса.
ТАНЕЦ ГОЗЕНТЕ – см. пляска пяти танцовщиц.
ТАНЕЦ ДЕВАДАЗИС – индийский ритуальный танец священных проституток в храме. Образец – в балете А. Адана «Жизель».
Каждый храм имеет своих танцовщиц en titre, которые обычно являются публичными женщинами. В дни праздника они исполняют перед идолом сладострастные танцы (Ф. Ноэль. Мифологический словарь); Звеня при пляске поясами, баядерки, опустивши Под тяжестью священных опахал в изнеможенье руки, Тебе гирлянды взоров, черных пчелок, бросят в благодарность… (Калидаса. Облако-вестник); В нескольких шагах от меня баядерки с прекрасными черными глазами, сидели на корточках около музыкантов, ожидая сигнала, чтобы начать танцевать. Как только он раздался, танцовщицы встали, развернули длинные шарфы, оправили короткие юбки и зазвенели бубенчиками, украшавшими в виде браслетов их ноги. После вступительного хора, которому вторили флейта и оглушительные звуки там-тама, они образовали полукруг, и одна из них начала медленно приближаться к зрителям. Подняв руки и грациозно закруглив их над головой, она начала кружиться; легкие ткани зашелестели, бубенчики на ногах громче зазвенели, шумная музыка перешла теперь в певучую и мягкую мелодию, она, казалось, усыпляла баядерку, глаза которой полузакрылись, а движения становились все медленнее и ленивее. Баядерки чередовались одна за другой; одна изображала укротительницу змей, другая быстро и страстно кружилась подобно вихрю, третья медленно выступала, кокетливо изгибаясь всем туловищем. Они закончили свои танцы оживленной круговой пляской, сопровождаемой пением. В их танцах не было ничего грубого и безнравственного… (Л. Руссель).
