Научу писать хиты | страница 105
Городской романс сегодня востребован незначительно в силу своей элитарности и использует в основном стилистику декаданса.
Декаданс (франц. de´cadence от лат. decadentia – «упадок», cado – «падаю»; см. искусство; сравн. деградация) – общее наименование кризисных, упадочных, пессимистических настроений и деструктивных тенденций.
(Новый энциклопедический словарь изобразительного искусства)
Но не надо думать, что музыканты, которые называют свою музыку декадентской (например, группа «Агата Кристи»), причисляют себя еще и к упадку. Подразумевается легкая эстетская «безнадега», абсолютно городская и аполитичная. Неплохо, если исполнитель имеет едва уловимую особенность речи, вроде французского прононса, как у Александра Вертинского[97].
Когда возникнет необходимость в подобном тексте, оденьтесь во все черное, зашторьте окна, зажгите две свечи, налейте абсента в узкий бокал, выпейте, налейте второй, выпейте, налейте третий, возьмите его в левую руку, а в правую – гусиное перо, присядьте перед зеркалом и начните себя жалеть. Как только ваша мысль нащупает что-то связное и пригодное для описания, приступайте к делу. Используйте побольше слов типа «муаровый», «ландо», «боа», «монокль» и им подобные, а также уясните раз и навсегда, что «тыканье» в романсе абсолютно недопустимо, все обращения, пожалуйста, только на «Вы». И конечно же, не используйте по прямому назначению содержимое третьего бокала, потому что в таком случае вам трудно будет удержать в повиновении мысль: «Жизнь налаживается, что же я тут сижу в одиночестве?» А потом вам захочется позвонить или поехать куда-нибудь… И мы снова вынуждены будем говорить о действии.
Белогвардейским романсом называются произведения, по мелодике близкие к песням нашего двора, простые и минорные. В основном все уже написано, ведь сама тема не так уж глубока и многозначна. Главный герой – офицер Добровольческой армии. Сюжет складывается из его переживаний по поводу неудачной обстановки на фронте и вне его. Основные идеи – потеря России, отлучение от России, жалость к России, которая уже никогда не станет такой, какой ее хотели бы видеть участники Белого движения.
Все мы знаем, чем закончилась война в тысяча девятьсот двадцать втором году. Следовательно, количество той же «безнадеги» в вашем произведении не будет избыточным по определению. Но неплохо, если бы рядом с обреченностью главных героев присутствовала некоторая бравада, свойственная людям, уставшим бояться. Этакая игра со смертью: мол, «конец неотвратим, но мы успеем напоследок выпить за упокой православной души! А ну-ка, поручик, налейте мне шампанского! Спасибо, голубчик! А теперь покуражимся как следует и дадим картечью по краснопузым! Еще умоются кровушкой комиссары! Заряжа-ай!!»
