Звонок. Опять телефон. Вот он мне для счастья точно не нужен.
— Алло.
— Милый, как приведёшь себя в порядок, зайди в представительство. Я хочу с тобой поговорить.
Началось в колхозе утро… И этой поговорить. Зайду, куда я денусь-то.
— Хорошо. Через час буду.
Мэри сидела в своём кабинете, сосредоточенно ёрзая мышкой по коврику. Мельком глянула на меня и кивнула в сторону диванчика в углу. Ладно, присяду.
— Скажи, Гена, ты бы хотел остаться жить в Лимпо?
— Неожиданная постановка вопроса. Наверное, скорее нет, чем да. А почему ты спрашиваешь?
— Вот и я не хотела, — проигнорировав мой вопрос продолжила Мэри. — Но, всё зависит не от меня. Знаешь, как я сюда попала?
Я молча внимал. Девушке явно нужно чем-то поделиться, что ж, послушаю, от меня не убудет.
— Два года назад я была не последним человеком на базе «Западная Европа». Золотое было время. Со дня на день я ждала перевода на Нью Хэйвен и все были счастливы. И вдруг оказывается, что мой непосредственный начальник, Спенсер Родман, крутит на стороне незаконный бизнес, а когда всё раскрывается, подставляет Орден, ворует деньги из подотчётного фонда и смывается. Говорят, до сих пор не нашли. А главное, в результате его махинаций русские резко усилились и Ордену пришлось признать их практически равноправными партнёрами. Представляешь?
Я неопределённо пожал плечами.
— Теперь направление, которое курировал Родман, передано Жаку Гольдману. А всех подчинённых Спенсера раскидали по самым захудалым представительствам, — она достала из кармана тонкую коричневую сигарету, нервно постучала ей по столу, прикурила и глубоко затянулась. Нервничает…
— В самую жопу мира, Гена! Я готовилась переехать в рай, а вместо этого попала сюда. На две тысячи населения полтора десятка белых. Я хочу обратно, Гена, — она посмотрела на меня просящим взглядом, будто я мог одним словом отправить её на этот самый Нью Хэйвен.
— Езжай, я не против. — пожал я плечами. Я пока не понимал, чего же она от меня хочет.
— Да я бы хоть сейчас сорвалась, но меня там никто не ждёт. А чтобы ждал, я должна заинтересовать Гольдмана. А чем я здесь могу его заинтересовать?
— Ну, ты очень интересная женщина, — сказал я как можно более неопределённо.
— Прекрати. Во-первых, Гольдману женщины не интересны. Да-да. Именно в этом смысле. А во-вторых, я должна выступить не как любовница, а как ценный сотрудник. Такой, которого надо держать при себе.
— А я здесь при чём?
— К этому я и веду. Ты рассказывал, что месяц провёл в алмазной шахте.
