Анализ фактов убеждает, что резкой грани между биологическими и социальными явлениями при рассмотрении феномена жизни в целом провести нельзя. У большинства видов живого внутри популяций обнаружены своеобразные варианты семейно-групповых отношений – демы. У многих видов высших форм живого в ходе эволюции сложились своеобразные формы пра– социального существования – стая, стадо и т. п. – по строгим, имманентным (т. е. не обусловленным прямыми воздействиями внешней среды) взаимоотношениям между особями. Это проявляется в многочисленных иерархических построениях внутри данных образований, канализированных как сонмами генетически закрепленных уставок-инстинктов, так и стохастическими вариантами прямой борьбы между отдельными особями, побуждаемыми к этому более сложными – комплексными уставками законов природы.
В жизнедеятельности ряда видов живого (пчелы, муравьи, термиты и др. так называемые сверхорганизмы) эволюционно закреплены многие варианты социального поведения: разделение рода работ, обмен необходимой информацией между членами сообщества, взаимодействие и взаимопомощь в работе и при экстремальных ситуациях, и др.
Таким образом, можно отметить, что эволюция давно привела ряд видов живого к своеобразным «псевдо социальным» формам жизнедеятельности. Но эти ветви развития жизни являются эволюционными тупиками, для которых социальные проявления являются не более чем особой формой биологического существования, что четко прослеживается по сугубо биологическому характеру законов, детерминирующих их жизнедеятельность. Решение данной проблемы основано на раскрытии дуальной сущности человека, как активного элемента социальной системы, преобразующей биологическое развитие человека.
Как показали исследования на разных этапах онтогенеза человека, значение наследственности и социальной среды не одинаково по степени и характеру воздействия на развитие организма.
Уровень взаимодействия генетического и социального не идентичен даже для одного и того же признака. Причем для морфологических изменений более заметна роль генетических, а для функциональных показателей – социальных факторов.
Для решения спора о роли наследственности и среды в становлении человека плодотворным представляется использование крайних исходных данных.
Так, очевидно, что даже самое целенаправленное и массированное социальное воспитание не трансформирует дебила в гения, точно так же, как потенциальные генетические задатки гения никогда самостоятельно не реализуются в полной мере без соответствующей социальной среды. Другими словами, нельзя абсолютизировать ни одну из взаимосвязанных сторон этого процесса, произведение которых дает в любом варианте уникальный результат.
