К половине первого он уже забыл обо всем, кроме намерения стать величайшим продюсером всех времен и народов, и именно об этом он должен поведать Солу Линкольну за ланчем. В спешке убегая, он вопросительно взглянул на мисс Кохалан.
– Мистер Линкольн не сможет встретиться с вами, – сказала она. – Он только что позвонил.
– Только что? – изумленно воскликнул Билл. – Так, хорошо. Вычеркни его из списка приглашенных на четверг.
Мисс Кохалан черканула на листе бумаги перед собой.
– Мистер Мак-Чесни, вы ведь не забыли про меня, правда?
Он резко обернулся к рыжеволосой девушке.
– Нет, – неопределенно произнес он, и затем обернулся к мисс Кохалан. – Все в порядке. Все равно отправьте ему приглашение на четверг.
Он не хотел обедать в одиночестве. Сейчас он вообще плохо переносил одиночество, потому что власть и известность делали общение с другими людьми по-настоящему забавным.
– Если бы вы смогли уделить мне всего две минуты, – начала она.
– Боюсь, сейчас совсем никак. – Внезапно он осознал, что говорит с самой красивой женщиной, которую когда-либо видел.
Он уставился на нее.
– Мистер Роджерс сказал мне…
– Сейчас мы идем обедать, – сказал он, а затем, в спешке дав мисс Кохалан несколько быстрых и противоречивых указаний, придержал открытую дверь.
Они оказались на 42-й улице, и он задохнулся от воздуха, в котором кислорода, казалось, хватит всего на пару вздохов. Стоял ноябрь, и первый волнительный пик театрального сезона прошел, но взглянув на восток, он видел электрические лампочки на афишах одной из его постановок, повернув голову на запад, и там горели огни другой… А за углом была еще одна, реклама шоу, поставленного на пару с Бранкузи, в последнее время ему удавалось что угодно, кроме одиночества.
Они пришли в «Бедфорд», где вокруг него засуетились официанты и метрдотель, стоило ему войти.
– Какой симпатичный ресторан, – сказала она, впечатленная и поддавшаяся всеобщему возбуждению.
– Да, тут полно актеров. – Он кивнул нескольким людям. – Привет, Джимми, Билл. Приветик, Джек… Это Джек Демпси… Я вообще-то тут не часто бываю, обычно обедаю в клубе Гарварда.
– Так вы учились в Гарварде? Я знаю кое-кого оттуда…
– Да, – колеблясь, ответил он, в его арсенале было две разные версии относительно учебы в Гарварде, и внезапно он решил сказать правду. – Они держали меня там за деревенского простачка, но не тут-то было. Неделю назад я был на Лонг-Айленде – большой богатый дом, важные шишки – и парочка «золотых мальчиков», которые в упор меня не замечали, пока мы учились вместе, приняли меня с распростертыми объятьями: «Билли, старина, как поживаешь?»
