Отнесла поднос с посудой к раздаче. Кивнула сама себе и направилась к ректору.
На удивление, ректор не только оказался на месте, но и принял студентку без лишних проволочек.
– Итак, золотая девочка, что привело тебя? – хорошо поставленным голосом приветствовал Веронику ректор, мужчина немолодой, однако держащий себя в отличной форме.
– Простите, Юрий Алексеевич, как вы меня назвали? – растерялась девушка.
Ректор улыбнулся, приглашающим жестом указал на стул.
– Одна из лучших наших студенток, прекрасные отметки, больше всех работ, отправленных в фонд. Кратко – золотая девочка. А что характер несносный, так это пустяки, люди творческие редко без причуд.
Она смутилась, щеки зарделись румянцем.
– О, еще не прошли времена, когда я заставлял девиц краснеть! – окончательно развеселился ректор, обладатель неисчислимого количества званий и премий. – Но к делу. Что случилось?
Вероника выдавила слабую улыбку. Тон ректора решительно не вязался с его извечно суровым видом: с иным он по училищу не хаживал.
– Сложилась ситуация, которую кое-кто из моих сокурсников превратно истолковал, – собралась с духом девушка. – И мне не хотелось бы, чтобы это негативно отразилось на нашем кураторе.
– Подробнее, – сухо потребовал ректор, уже без тени улыбки.
Как ей хотелось провалиться под землю! Испариться, сгинуть… Но это означало бы подставить Стаса. Нет уж, к черту гордость. И предубеждение, ага, в стиле Джейн Остин…[12]
– Вы ведь видели мое личное дело? – спросила Вероника, дождалась резкого кивка ректора, продолжила. – Тогда вы знаете, что я потеряла родителей незадолго до окончания средней школы. Вчера Станислав Анатольевич проводил со мной… профилактическую беседу. Об эмоциональности, коммуникативности и иже с ними. Возможно, вы слышали, что мои работы, подготовленные к просмотру, были испорчены?
Ректор снова кивнул.
– Этот инцидент и послужил поводом для беседы. Он полагает, и не без оснований, что мое вызывающее поведение спровоцировало кого-то на такой поступок. Так получилось, что я рассказала куратору о семье, – она перевела дыхание, прежде, чем перейти к самому скользкому моменту. – В качестве жеста ободрения он слегка приобнял меня за плечи. Без какой-либо иной подоплеки. Моя одногруппница стала этому невольной свидетельницей. И сделала неверные выводы.
– Неоднозначно, – цепкий взгляд ректора сверлил девушку, но она держалась. – И чего же ты хочешь от меня?
– Чтобы этот случай не стал предметом обсуждения педсоветом. Юрий Алексеевич, не наказывайте моего руководителя за проявление понимания.
