Спустя несколько секунд эта «проклятая крыса» (самое ласковое из прозваний, отпущенных в адрес землеройки девушкой за эти мгновения) выкопалась, с остервенением вцепилась в штанину Хэйт, получила посохом по голове и издохла. Анимация смерти тоже была красивой: черная вспышка, эдакий мелкомасштабный взрыв, только без дыма и копоти.
К слову, Хэйт не обратила на этот взрыв ни малейшего внимания. Перед глазами ее всплывали одно за другим оповещения…
Суммарно, одна землеройка принесла ей: одно очко интеллекта, два – живучести, три – мудрости; уровень владения останавливающей лозой поднялся до 1.5, ядовитой пыльцой и малой регенерацией до 1.4. О, еще 5 опыта и шкурку, нужную по квесту…
Хэйт запрокинула голову и расхохоталась.
– Гений. Я – гений! Нет, не так: я – ГЕНИЙ! – пританцовывая по разбросанным по земле капустным листьям, напевала Хэйт. – Но гении тоже должны высыпаться. Выход!
К просмотру Вероника готовилась тщательно. Заспанное лицо было протерто льдом с алоэ (мама так учила… ох, как же это было давно), покрыто основой для макияжа, припудрено (синяки под глазами предварительно были замаскированы тональным кремом). Немножко туши на ресницы и прозрачный блеск на губы…
Она даже в строгое темно-серое платье влезла (в комиссии все были в возрасте, плюс две старые девы, так что никакой сексапильности) и в черно-серые замшевые туфли на шпильке. Черная сумочка вместо привычного баула довершила образ. Никаких украшений.
Старинное зеркало намекнуло, что наряд добавил двадцатилетней девушке года три, не меньше, но это был как раз тот случай, когда лучше выглядеть старше, скромнее и серьезнее.
Какой-то ребятенок в маршрутке назвал ее тетенькой, Вероника поморщилась, но смолчала: детская непосредственность, да и никто не заставлял ее так наряжаться.
Мандража не было. Сделать больше по восстановлению работ, чем они со Стасом сделали накануне, за день было нереально. Решат придраться – будет у нее первый заваленный показ.
Так, в состоянии отрешенности, граничащей с равнодушием, Вероника и добиралась до аудитории. Станки из комнаты вынесли, вообще убрали все, что убиралось, стены были завешаны картинами. Ее шесть подправленных работ висели отдельно: вероятно, Стас распорядился и напряг одногруппников. О, а вот и он сам…
– Белозерова, подошла наконец-то! – Стас махнул ей рукой, подзывая к сгрудившимся студентам-живописникам. – Значит, раздолбаи мои, смирно гуляете по коридорам, рекреациям, в столовую можете сходить. Комиссия с вами разговаривать не будет. Все комментарии завтра получите, вместе с отметками. Показ перенесли на час вперед, так что кыш отсюда! Белозерова, за мной.
