Ну и Калабаров, конечно, приложил руку. Я всегда тянулся за ним. Может быть, тщетно тянулся: ведь я мог только мечтать о том, чтобы достичь его высот. И все-таки я старался, я видел маяк, указывавший мне верную дорогу. Мы редко говорили по душам, но, даже когда молча сидели в кабинете, его молчание так много значило для меня… Теперь его нет, мне не за кем следовать… И, когда думаю о нем, чувствую горькую пустоту — черный сгусток небытия.
А Наталья Павловна, оказывается, уверена, что это как в цирке. Вроде аттракциона, когда морской лев на носу мячик держит: научили его штукарить, вот и изгаляется всем на потеху. Ну не смешно?..
— Но все-таки иногда мне кажется, что Соломон Богданович и на самом деле читает, — добавляет она. — А иначе отчего он такой умный?
Господи, какое счастье: прямо камень с души.
— Вот-вот, — говорит Калинина со смехом. — Главное, чтобы нового директора с порога дураком не подарил.
— Да уж, — вздыхает Коган. — Вот и жди у моря погоды… Может, такой зверь придет, что небо с овчинку покажется.
— А может, и ничего? — предполагает Плотникова. — Со всякими уживаются…
Все возмущенно на нее смотрят: понимают, что она имеет в виду, но не понимают, как могла такое ляпнуть: все хотят сохранить верность Калабарову, а тут такое…
Надо сказать, несколько дней назад снова заезжала Махрушкина. Как бы между делом. Собрала коллектив, толковала, что с новым начальником дело пойдет куда как весело. Кричала, хохоча: «Что вы! Что вы! Виктор Сергеевич такой мужчина!..»
Никто в ответ не улыбался. Даже замдиректора Екатерина Семеновна сидела с поджатыми губами, хотя ей, по ее должности, тоже могло бы перепасть горячего — если бы Махрушкина сочла, что Екатерина Семеновна могла бы и ярче проявить свою преданность начальству.
«Такой роскошный мужчина! — повторяла Махрушкина. — Как говорится, настоящий полковник! Девочки, держите хвост пистолетом, он еще вас всех полюбит! То есть, хочу сказать, вы все его полюбите!»
В конце концов Геля Хабибулина вскочила, чуть не плача крикнула: «Да как вы можете! У нас траур, а вы такое!..» — и выбежала из зала.
А Махрушкиной, понятное дело, все божья роса. Пожала плечами независимо и сообщила, что она, между прочим, скорбит не меньше других, да только траур трауром, а нужно и дело делать. И что некоторые библиотекари (явно намекая на Гелю), целят в старшие, но увы: у них ни опыта, ни квалификации, чтобы справиться с такой ответственной работой, так что ждать им повышения до морковкина заговенья. В общем, испортила всем настроение — и тут же смылась от греха подальше…
