Людовик XIII | страница 31
Судьба распорядилась так, что всего за несколько дней до рождения дофина, 22 сентября 1601 года, в Мадриде появилась на свет инфанта Анна Мария Маурисия. Это обстоятельство постоянно служило поводом для шуток: Людовика подначивали, что у него есть невеста. Тон задал Генрих IV, заявив в марте 1605 года трехлетнему сыну: «Я хочу, чтобы вы сделали инфанте ребеночка, такого же маленького дофина, как вы!» Мальчик перепугался: «Нет-нет, папа, нет, пожалуйста!» В мае 1607-го его спросили: «Кого бы вы хотели иметь своим шурином — испанского принца или принца Уэльского?» «Принца Уэльского», — ответил малыш. Тогда принцесса Оранская пожелала узнать, женится ли он на инфанте. «Не нужна она мне. — Сударь, подумайте, она сделает вас королем Испании. — Нет, не хочу быть испанцем». Но капля камень точит: в январе 1610 года придворный поэт Малерб писал своему другу Переску, что видел в большом кабинете королевы портрет доньи Анны Маурисии Австрийской и что дофин, показывая его своим маленьким товарищам, говорит: «Вот моя жена!» Когда господин де Сувре возразил, что испанцы, может быть, не пожелают отдать инфанту ему в жены, в Людовике взыграла гордость: «Тогда придется пойти и забрать ее!»
С начала 1611 года Мария Медичи вела переговоры о заключении двойного франко-испанского брака: Людовика с инфантой и Елизаветы с принцем Астурийским. Предварительный договор был подписан в конце апреля, а 29 января 1612 года о предстоящем двойном бракосочетании было официально объявлено в Париже и Мадриде. Это был резкий поворот во внешней политике — ранее Генрих IV собирался идти войной на Габсбургов и обещал руку старшей дочери принцу Виктору Амедею Савойскому.
Теоретически являясь королем, Людовик становился пешкой в политической игре — по крайней мере, в представлении его матери и министров. Он же, как обычно, относился к столь важным вещам со всей серьезностью, которая лишь забавляла взрослых. «Сын, я хочу вас женить. Согласны ли вы?» — удосужилась спросить Мария Медичи. «Согласен, сударыня. — Но вы не знаете, как делать детей. — Извините! — Откуда же вы знаете? — Господин де Сувре меня научил».
Любую неловкость можно сгладить пышными торжествами. Помолвку царственных детей праздновали три дня «каруселями» на совсем недавно построенной Королевской площади (ныне площадь Вогезов) — детище Генриха IV и Сюлли. «Карусель» — нечто среднее между рыцарским турниром и театрализованным представлением. Вельможи разбивались на две «команды», бросавшие друг другу вызов. «Рыцари Славы» — Гиз, Бассомпьер, Ла Шатеньре, Жуанвиль и Невер — опубликовали 13 марта «картель», в котором запрещали входить в Замок Счастья, выстроенный на Королевской площади, любому, не заслуживающему славы, и назначали дату «карусели»: 25 марта. Однако тут некстати скончался герцог Мантуанский, из-за траура празднества пришлось перенести на 5 апреля, но многочисленные ремесленники были только рады, поскольку успели подготовиться.
