Началась рутина: 20 августа Людовик заложил первый камень в основание нового здания в Венсене, рядом с парком; в сентябре принял испанских и английских послов. Он уверил испанцев, что будет относиться к их государю «с той же любовью, как мой отец, покойный король», с Великобританией же подписал союзный договор.
В конце сентября ему принес клятву в верности Кончино Кончини (произведенный в камергеры, он теперь имел привилегию въезжать в Лувр верхом). Со смертью доброго короля Генриха карьера тосканца резко пошла в гору: граф де ла Пенна купил маркграфство Анкр в Пикардии и стал маркизом. Но этого ему было мало: он крепко поссорился со своей женой, поскольку хотел войти в Королевский совет (все милости регентши доставались ему через Леонору); в конце концов его ввели в финансовый совет, и супруги примирились. Теперь они залезали в государственную казну, как в собственный карман. Леонора и в покоях королевы хозяйничала, как у себя дома; она крепко опутала Марию Медичи своими сетями, окружив ее гадалками, прорицателями и астрологами, которые выдавали ей рекомендации на каждый день, и при этом беззастенчиво поносила королеву последними словами, называя ее тупицей, а ее сына дураком.
Тем временем Людовику XIII предстояло стать помазанником Божьим. В начале октября он выехал в Реймс, куда прибыл две недели спустя. В день коронации его разбудили в пять часов утра и перенесли на парадную кровать; к нему явились пэры, чтобы сопровождать в собор. Бургундию, Нормандию и Аквитанию представляли соответственно принцы Конде, Конти и граф де Суассон (родственники короля), а Фландрию, Шампань и Тулузу — герцоги де Невер, д’Эльбёф и д’Эпернон. Около одиннадцати из аббатства Святого Реми торжественно доставили сосуд с миром, и в полдень в церкви (мальчик находился там с половины десятого) начался обряд: кардинал де Жуайёз золотой спицей извлек из священного сосуда несколько капель мира и смешал их с елеем, затем, окунув в эту смесь большой палец правой руки, помазал королю макушку, середину груди, место между ключицами, правое и левое плечи и обе подмышки. Затем Людовика облачили в парадные одежды и помазали ему миром ладони, после чего надели ему освященные перчатки, королевское кольцо (символ его «брака» с королевством), вложили в правую руку скипетр (символ всемогущества), а в левую — «руку правосудия». Наконец ему на голову возложили корону, и Людовик взошел на трон, стоявший на амвоне. Торжественная литургия с раздачей даров и причастием завершилась только в четверть третьего, но мальчик с честью выдержал тяжелое испытание. Когда королева-мать (вспоминавшая собственную коронацию) спросила, хотелось бы ему повторить эту церемонию, Людовик ответил совершенно в духе своего отца: «Да, сударыня! Но для другого королевства!»
