— Я пришел первым.
— Вы уже внесли деньги?
— Мне же надо сперва его осмотреть, не так ли?
— Вот, — сказала Энн, показывая две пятифунтовые ассигнации. — Теперь все, что мне остается сделать...
— Это подписать вот здесь, — закончил за нее агент.
— Погодите, — сказал мистер Грейвс. — Мне нравится этот дом. — Он подошел к окну. — Мне нравится вид из окна. — Его бледное лицо было обращено к израненным полям, тянувшимся под редеющим туманом к горизонту, где высились кучи шлака. — Совсем как в деревне, — мечтательно проговорил он. — Жене и детям будет хорошо.
— Простите, — перебила его Энн. — Вы понимаете, что я готова уплатить и подписать?
— А документы? — спросил агент.
— Я принесу их после полудня.
— Позвольте мне показать вам другой дом, мистер Грейвс. — Агент легонько икнул и извинился: — Я не привык заниматься делами до завтрака.
— Нет, — ответил мистер Грейвс, — раз не этот, вообще никакого не надо.
Бледный и обиженный, стоя в лучшей спальне «Тихой завади», он бросил вызов судьбе, а судьба, как он знал из долгого и горького опыта, всегда принимала вызов.
— Ничего не поделаешь, — сказал агент. — Этот дом вам уже не купить. Кто первым приходит, того первого и обслуживаем.
— До свиданья, — бросил мистер Грейвс, унося вместе с собой вниз по лестнице свою жалкую, узкогрудую гордыню. По крайней мере, он мог с полным основанием утверждать, что, если уж ему не досталось то, что он хотел, он не станет довольствоваться никаким заменителем.
— Идемте прямо в контору, — сказала Энн, взяла агента под руку и повернулась спиной к ванной, где остался стоять мрачный и загнанный человек с пистолетом в руке.
Они спустились вниз и вышли на улицу. Холодный пасмурный день показался ей теплым: она снова была в безопасности.
— «Что сказал Аладдин, когда прибыл в Пекин?»
Выстроившись в длинный ряд и шаркая ногами, девушки, с вымученной, деланной живостью подавшись вперед, одновременно сводили колени и хором повторяли:
— «Чин-чин».
Они репетировали уже в течение пяти часов.
— Так не пойдет. Нет огонька. Начните сначала, пожалуйста.
— «Что сказал Аладдин...»
— Скольких уже выгнали? — шепотом спросила Энн соседку. — «Чин-чин».
— Да уже с полдесятка.
— Слава богу, что я пришла в последнюю минуту. И это на полмесяца? Нет уж, спасибо.
— Неужели вы не в состоянии вложить в исполнение хоть немного души? — умолял режиссер. — Где ваше самолюбие? Это ведь не рождественское представление для детей.
— «Что сказал Аладдин...»
